3.06.04г.

ТЕЛЕМАХ – СЫН ЦАРЯ

Кравчук Ю.А.

Часть I

Корабли быстро удалялись прямо в сторону солнца. Оно ещё низко стояло над горизонтом и слепило глаза. Пенелопа не могла оторвать взгляда от первого паруса, который уже взмыл на мачте царского корабля. Она прижимала сына к груди. Это была её самая надёжная и единственная теперь опора. Малыш что-то лепетал, но она его не слышала. Так они стояли до тех пор, пока паруса не растворились в утренней дымке. Полифеба забрала к себе мальчика, а Лаэрт несколько раз тихо окликал невестку, а потом обнял её за плечи и повёл медленно в дом. Только там в своём покое вечером Пенелопа позволила себе немного всплакнуть. Вообще слёзы были для неё редкостью. Она понимала их бесполезность, и давала себе проявить эту слабость только как небольшую отдушину, когда было особенно тяжко.

Когда они входили во дворец, Антиклея остановилась на верхней ступени, повернулась в сторону моря и произнесла: “Я знаю, он вернётся, но меня уже не будет!”

Дни, недели, месяцы потянулись, потом полетели быстрее. Время играло с ней в трудную игру. За делами оно пролетало незаметно, а ночи стали ужасно длинными. Единственной отрадой было общение с сыном. Он заметно рос, начал говорить, потом спрашивать, позже рассуждать и составлять своё мнение. Это было очень интересно.

Об отце Телемах слушал рассказы не только матери, но и всех в доме. По каким-то смутным ощущениям он представлял его, как кого-то огромного, нечто вроде статуи Аполлона, стоящей в храме, которую они с матерью просили, чтобы с отцом всё было хорошо. Но, когда однажды во дворец прибежали три мальчишки с криком: “Корабли идут!”, и все бросились бежать к морю, Телемах не подумал об отце. Его образ был связан только с отвлечённым понятием. Мальчику не было ещё пяти лет. Он тоже побежал вместе со всеми, и увидел два паруса. Они быстро набегали на берег, и вот уже моряки привязывали верёвками корабли к причалу. На берег прыгали прямо с бортов бородатые обветренные мужчины. Их обнимали и целовали женщины и мужчины. Дети постарше тоже бросались к отцам и братьям, а младшие смотрели на это кто с испугом, кто с удивлением.

Когда поставили сходни, первым сошёл на берег высокий плотный улыбающийся человек в дорогом плаще и с золотой опояской на волосах. Мать и дед с бабушкой быстро, но, сохраняя достоинство, пошли ему навстречу. Телемах понял, наконец, что это и есть его отец.

Мама подошла к отцу первой. Она обвила его шею руками, и оторвалась только, когда он потянулся к своим родителям. Тогда Пенелопа подошла к сыну и сказала: “Подойди к отцу, сынок!” А отец сам уже протянул к мальчику свои сильные руки и поднял его к себе на грудь. От его волос пахло морским ветром и солью, и от этого, наверное, у него глаза вдруг начало щипать и выступили несколько слезинок. Потом он сидел на плече отца, и они все шли в сторону дворца. Было далеко, как с дерева, видно всех вокруг и немножко страшно с непривычки.

Вскоре началась зима, мокрая и холодная. В эту зиму штормовые ветры прервали сообщение с внешним миром на целых три месяца. Ни один мореход не отважился за это время спустить на воду своё судно. Временами было так холодно, что вода покрывалась тонкой коркой льда, а землю прикрывало белой пеленой снега. И солнце не показывалось из-за туч, иногда, по десять дней.

Телемах запомнил долгие вечера, когда вся семья собиралась в небольшой комнате, где жарко пылал очаг, вкусно пахло едой, которая была обильно выставлена на стол, и неспешные разговоры, рассказы отца и воспоминания деда. Всё это глубоко запало в детскую память.

Когда доложили, что всё готово, царь пришёл к морю проверить это. Он взял с собой сына. Телемах впервые ступил на палубу корабля. Он ходил за отцом следом, и всё потрогал и попробовал. Эти воспоминания остались для него на многие годы образом отца и его дела.

Выход был назначен на утро следующего дня. А вечером вся их семья и ещё половина народа острова пришли в храм Аполлона молить бога о покровительстве и защите. Этот северный бог не был благосклонен к грекам в этой войне. Его симпатии явно были на стороне троянцев, но на Олимпе не всё обстояло просто. Одних личных симпатий здесь было недостаточно для решения серьёзных вопросов. Влияние на отдельные эпизоды, особенно в сражениях, это было любимым развлечением богов. Поэтому просили о благополучном плавании, об удаче в поединках, о здоровье и спокойствии родных и близких.

Утром мама воскурила благовония у домашнего алтаря и просила Афину, покровительницу семьи о даровании милости.

За несколько дней до отплытия судов произошли очень серьёзные в жизни Телемаха события. Они, во многом, определили его дальнейшую Судьбу.

После первого разговора с юношей, который был в присутствии Телемаха, царь спросил сына, как ему нравится этот будущий воин. Телемах ответил, что хотел бы быть таким, как тот, так же плавать как рыба и нырять как дельфин. Это подсказало отцу идею. На следующее утро он послал к юноше, как к уважаемому гражданину, своего гонца. И это видели все, кто был на городских улицах. Только для серьёзных и ответственных поручений так вызывали в царский дворец нужных и уважаемых людей. Более уважительным было только, если царь приходил сам.

Понтесей был растерян и не мог ни как собраться с мыслями. В сопровождении гонца он шёл на приём к царю, и все это видели. Одиссей встретил его намеренно по-деловому сухо. Будто забыв об их недавнем разговоре, царь предложил юноше очень ответственное и необычное для юноши задание. Он предложил ему стать воспитателем и другом Телемаха, сына царя и будущего царя Итаки. Необычность заключалась в том, что такими наставниками чаще всего становились опытные немолодые воины, которые имели большой жизненный и боевой опыт. Понтесей же ещё сам должен был набирать этот жизненный опыт. Но, как раз это, и нравилось Одиссею больше всего в его идее. Он сказал Понтесею о том, что ему предстоит старательно учиться самому и учить Телемаха жизни, хотя тому ещё было совсем мало лет. Больше того, Одиссей предупредил юношу, что если с ним самим случится на войне самое худшее, то на его молодые плечи ляжет тяжёлая обязанность защитить права наследника на царскую власть. И ещё он предупредил, что советоваться юноша может только с Лаэртом, а распоряжения царицы исполнять беспрекословно, и это воспитывать в своём ученике.

Вместе с Понтесеем у Телемаха появились новые друзья, младшие братья наставника. Путису было двенадцать лет, Наяму – восемь и Стотею – шесть. Они были старше Телемаха по возрасту, но это его не смущало. Сначала они держались в царском дворце несколько настороженно и боязливо, но потом привыкли и стали участниками не только развлечений, но и занятий царевича. А началось обучение с пения.

В это время на острове жил старый уже певец-сказитель, Проклис, который родился здесь когда-то давно в легендарные времена в семье пастуха. Ещё мальчиком он был увезён в Спарту вместе со старшей сестрой. Был он и воином и ремесленником, и землю пахал. Многое он делал и повидал на своём веку. Но, что бы он ни делал, он всегда пел. Причём пел Проклис хорошо, это был природный дар. И этот дар был замечен одним из влиятельных и богатых людей в Микенах, где он был со своим хозяином. В ту пору он попал в долговое рабство. Новый хозяин, выкупивший его, послал Проклиса к учителю, который больше года мучил его упражнениями и тренировками в долине, где было громкое эхо. От него Проклису удалось сбежать. Но прежде, чем вернуться на родину, он несколько лет пел в храме в Элиде.

Занимались в большом зале храма. Так решили вместе царица и верховный жрец. И к занятиям призывались дети такого же возраста, от шести до тринадцати лет, со всего острова. Сначала Проклис учил детей небольшим песням пастухов и рыбаков. Но это было для разминки, для умения держать одну тональность. Дальше стали разучивать эпические сказания и мифы. Для Телемаха не делалось никакого послабления. Он был самым младшим среди учеников, но самым “высоким” по происхождению. Первое обстоятельство позволяло ему сидеть ближе всех к учителю. Второе – внешне ничего не давало. Он всё делал как все, и отношение к нему учителя было, как ко всем другим. Но товарищи по занятиям всё же его воспринимали не все одинаково. Те, что были постарше, уже понимали, что он им не ровня.

Телемах любил петь, но, увлекаясь, начинал петь во всё горло. Учитель каждый раз его бил по плечу своей лёгкой длинной тростью. Мальчик смущался и замолкал совсем. Начинали всё сначала. Проклис был терпелив и спокоен, и к царевичу предъявлял те же требования, что и к другим. Постепенно отношения в группе стали ровными, несмотря на разный возраст учеников. Тогда и пришла пора эпических поэм. Старик исполнял их проникновенно, закрыв глаза и уходя далеко и глубоко в своё пение. Ребята слушали его, как заворожённые.

Такие занятия продолжались два года. Когда в жаркий летний период устроили перерыв, многие из детей приходили всё равно к стенам храма. Здесь у них образовалось место встреч. Храм стоял несколько выше всего города на склоне, с которого было видно море и обозревался весь город и все подходы к нему. Собирались у северной стены в её тени. Естественно образовалось, как бы, две возрастные группы. В младшей мальчишки объединялись вокруг царевича, хотя он был самым младшим по возрасту. Старшие держались рядом с Понтесеем. Но получалось так, что Понтесей был почти всегда около Телемаха, и они в середине группы были “водоразделом” по возрастным категориям. Это было “на каникулах” после первого сезона обучения. В начале второго сезона Проклис разместил всех по росту, впереди тех, кто поменьше, во втором ряду – больших. Это несколько смешало уже сложившуюся расстановку, и через несколько занятий, вообще, изменило отношения учеников между собой. Хитрый старый наставник понял сложности отношений в классе, и замешал их ещё сложнее. Он стал делать опросы, как кто запомнил тексты гимнов и эпических поэм. А они не были очень простыми. Это выделило более прилежных и тех, у кого была более цепкая память. Здесь уже не играл своей роли возраст и рост учеников. Учитель начал сажать тех, кто становился “отличником” справа, а менее успешных – слева. И по мере обучения перемещал их. Это придало обучению дух соревнования и породило стимулы. Тех, кто сидел правее, уважали, им даже завидовали, а на самых левых смотрели с насмешкой. Но и этот этап продолжался недолго. Учитель находил способы подравнивать успехи всех. Вскоре и ученики приспособились к таким методам учителя, и всё стало налаживаться. Возрастные различия уже не казались такими сильными.

Вскоре перешли к обучению риторике. А чуть позже появился ещё один учитель, немолодой уже воин. Он должен был заняться физической подготовкой и обучением воинским навыкам. Его помощником стал Понтесей, который уже считал себя “готовым воином”.

Вскоре после ухода отца Телемах почувствовал в отношении к себе матери некоторое изменение. Она стала проявлять к нему больше нежности, но временами, как-то, отдалялась. Мальчику был странным её отсутствующий взгляд и какая-то погружённость в себя. Другие взрослые тоже иногда вели себя в её присутствии как-то не так как раньше. И однажды бабушка Антиклея сказала ему, что скоро у него будет младший брат или сестра. Так и случилось… Стояла тёплая дождливая и ветреная осень, когда мама родила сестрёнку. Ей дали имя Этола.

Многое в доме стало по-другому. Мама много времени была занята малышкой. Царские дела снова стал решать Лаэрт. Дед каждый раз, когда ему приходилось решать какие-то проблемы, звал к себе Телемаха. Мальчику стало нравиться сидеть рядом с царём, и становиться свидетелем его спокойного и мудрого поведения. А дед всегда разъяснял ему свои слова и решения, когда они оставались вдвоём. Мальчик понимал, что эта, на первый взгляд, игра, на самом деле совсем не является игрой. Он стал многое понимать по-другому, даже свои игры с товарищами и тренировки в учении.

Потом сестрёнка начала бегать своими ножками, и её звонкий голосок слышался в разных концах дворца. Телемаху нравилось с ней играть, но времени для этого у него было очень немного.

Потом Этола начала смешно произносить первые свои слова. Телемах передразнивал её, и им обоим нравилась эта игра. Они любили бывать вместе. А, когда к ним присоединялась мама, их радостному общению могли позавидовать все, кто это видел.

Беда нагрянула неожиданно, как гром с ясного неба. Они гуляли на любимой поляне около леса, откуда открывался прекрасный вид на город и море за ним. Телемах, сколько себя помнил, любил эти прогулки. Особенно, когда в них принимал участие отец. В этот раз они увлеклись игрой и не заметили, как из-за горы выползла тёмная тяжёлая туча. Дождь с сильным пронзительным ветром налетел стремительно. Пока добежали до укрытия под ветвями большого дуба, промокли до нитки. Всё время, пока пережидали дождь, мама держала девочку прижатой к себе и старалась прикрыть ее, чем могла из своей одежды. Телемах отдал даже свой шерстяной плащ. Но Этола всё равно дрожала и тихонечко скулила.

Вечером она вся горела и металась в беспамятстве. Старая нянька привела знахарку, которая долго качала седой взлохмаченной головой, бормотала что-то себе под нос, потом полезла в свою котомку и начала вынимать оттуда всякие таинственные, ей одной известные, принадлежности.

Пенелопа послала за старшим жрецом в храм. Он пришёл быстро и с тревогой смотрел на девочку. Три дня жрецы просили всех Олимпийских богов-покровителей о здоровье ребёнка.

На следующий день после похорон он пришёл в храм к старшему жрецу с вопросами. Старый мудрый жрец подробно рассказал ему, какой дорогой сейчас идёт его сестра, что ждёт её впереди, и как должна сложиться дальше эта её другая жизнь. Долгий разговор немного успокоил Телемаха, и он просил жреца, чтобы тот так же успокоил маму.

Пенелопа, как будто потеряла дар речи. Она старалась не выходить к близким, и почти не покидала своих покоев. Когда Телемах заходил к ней, она только молча гладила его по голове и прижимала к себе. Потом она выводила его за плечи из своего помещения, и не произносила ни слова.

Так прошло несколько дней. Утром она вышла к утренней трапезе, вся почерневшая и похудевшая. Она тихо произнесла: “Жить надо продолжать дальше”.

Всё пошло по-старому, но не совсем по-старому. Что-то всё-таки изменилось.

Однажды, в минуту тяжёлых раздумий, Пенелопа почувствовала пристальный взгляд. Это был Телемах. Он стоял, не приближаясь, пока она не позвала его к себе жестом. С этого момента подросший сын стал постоянным советчиком и собеседником матери. Она поняла, что сын теперь стал её единственной опорой, но ещё слабой, неокрепшей.

Вскоре приходящие из Греции корабли привезли радостную весть о том, что Троя пала и война закончилась. Воины начали возвращаться по домам. До Итаки путь лежал в обход всей Греции, поэтому предстояли ожидания. Наступала осень со штормами, которые могли задержать возвращавшихся. Потом на острове появился из Лакриды то ли купец, то ли представитель купца. Пенелопа приказала привести его к ней. Он оказался немолодым уже человеком, действительно воевавшим под Троей. Его рассказ о событиях войны был интересен, но мало что мог прояснить об интересовавшем всех вопросе. Для Пенелопы стало ясно, что Одиссей жив и должен вскоре вернуться.

В самый разгар январских штормов в море вдруг показался парус. Все жители острова кинулись к морю. Да, это был их долгожданный корабль. Полсотни счастливцев, измождённых и голодных, но живых, вышли на родную землю. Их обнимали и спрашивали все сразу. Потом их несли на руках по домам и спрашивали, спрашивали, спрашивали.

Из рассказов вернувшихся стало известно, что корабли были разбросаны первым же штормом через два дня пути от Трои, и судьба большинства из них неизвестна. Но совсем близко от дома на том берегу пролива два судна выброшены на берег. Те, кто остался в живых, должны вскоре добраться до дома. Так оно и получилось. Ещё семьдесят воинов вскоре добрались до родины. Остальных нужно было ждать. Надежда была последним, что оставалось близким.

Целый месяц на острове проходили поминания погибших. Тех, кто остался под стенами Трои, ждать было уже не надо.

Пенелопа узнала самое важное для себя. Одиссей остался выполнять какую-то нужную серьёзную миссию. Его ещё надо было ждать неопределённо долго.

Телемах старался поддерживать мать. Он теперь всё свободное от занятий время проводил рядом с ней. Это было радостно для них обоих. Юноша становился совсем взрослым.

Первый тревожный сигнал подала старая нянька Одиссея. Она рассказала царице о тех слухах, которые ходили среди прислуги, которая видит и слышит больше, чем того хотят хозяева. Разговоры велись среди той самой родни, которая так нехорошо выступала тогда на похоронах. Но Пенелопа и на этот раз не стала выяснять, к чему это может привести.

В свои пятнадцать лет Телемах был совсем взрослым человеком. Он был советником и соправителем у матери. Она доверяла ему самые трудные вопросы. Они обсуждали их как равные. С некоторых пор Пенелопа стала даже чувствовать его давление на своё мнение. Он становился более настойчивым и решительным в оценках происходящего и людей.

Из той группы, которая начала когда-то учиться вместе с Телемахом, он был самым младшим по возрасту. За эти годы из тех мальчиков выросли мужчины, многие были уже вполне подготовленными воинами, кое-кто завёл семьи. Но их связь и, сложившееся не случайно, лидерство Телемаха сохранялись. Когда была необходимость, царевич собирал их у себя во дворце, и они помогали ему в нужную минуту.

Понтесей уже давно не жил вместе с Телемахом в его покоях. Он был женат и имел уже двоих детей, но дружба их сохранялась, как и прежде. Младшие братья Понтесея тоже всегда были готовы в любую минуту поддержать друга и брата. Они продолжали совместные тренировки в боевых искусствах и собирались у стен храма, как и прежде, постоянно. У Телемаха под рукой был готовый отряд из тридцати верных воинов-друзей. Это знали все на острове, но не всем это нравилось.

Несколько неурожайных годов подряд поставили хозяйство Итаки в трудное положение. В царской казне было пусто. Пенелопа не знала, что делать. А торговые богатеи всё повышали и повышали цены на свои товары и продукты, которые привозили из Греции и с островов Эгейского моря. Они начали предлагать царице свою помощь на невыгодных для неё условиях. На народных собраниях их люди говорили о том, что острову нужна твёрдая мужская царская рука. Вывод был ясен, Пенелопе предлагалось выбрать себе мужа. Ждать совершеннолетия Телемаха было долго, а решать насущные проблемы нужно было сейчас. Об этом они говорили уже громко, не боясь ничего.

Телемах предложил матери создать из его друзей отряд под командованием Понтесея, который бы выполнял функции внутренней островной милиции. Пенелопа вынуждена была взять кое-какие продукты для островитян у торговцев в долг под обещания. Их справедливое распределение между всеми нуждающимися должно было быть защищено. Это был приличный повод для создания такого отряда.

Телемах видел, как всё это ранит душу матери. Он сказал ей, что намерен плыть в Грецию и разузнать всё, что известно про отца там. Пенелопа, крепя сердце, согласилась с сыном. Ей будет трудно без его поддержки, но это было сделать необходимо; и больше некому.

Перед отправкой Телемах дал поручение верному другу Понтесею быть опорой царице. И ещё он просил друга готовить свой небольшой отряд к любым неожиданностям. Телемах догадывался, что предстоит за власть на острове серьёзная “драка”, может быть даже с кровопролитием.

Спустили на воду и оснастили корабль быстро, в три дня. Прощания не устраивали никакого, да и, не очень многим говорили о цели и планах миссии. Кормчий был из войска отца Одиссея. Он знал все морские пути и ничего не боялся. Большинство гребцов были молоды и отправлялись многие в море впервые. Возглавлял экипаж следующий за Понтесеем брат – Путис. Он даже превосходил старшего брата ростом и силой, и был надёжен как скала.

Телемах понимал, что это его первое самостоятельное плавание будет далеко не последним. Он предчувствовал, что судьба готовит ему ещё большие путешествия и приключения. Его судьба и судьба отца по его внутреннему чувству были продолжением ниточки, конец которой был в руках Олимпийцев. Родство с ними не давалось людям просто так, и они “дёргают за эту нить” в пределах своих возможностей. Но человек на Земле проявляет свою волю и выбор, зачастую не считаясь с их указаниями. Они за это ставят на его жизненном пути массу сложных препятствий, иногда ловушек. Такие, как его отец Одиссей, не всегда считаются с божественной волей, проявляя свою волю человеческую, и нередко побеждают. Эти победы, а не выигранные поединки и сражения, делают людей героями. Телемах хотел быть таким, как отец. Он чувствовал, что ему тоже предстоит в жизни немало. И своё первое путешествие он рассматривал как первый опыт. Он решил сам строить свою судьбу.