Жил-был на белом свете кот. Звали его… Вот в этом-то и была некоторая трудность его жизни. Как только его ни звали. У него было сто имен. Ну, может, не сто, может, чуть меньше.

Жил он в подвале большого многоэтажного дома. Подвал был теплый, и даже зимой кот в нем не замерзал. Иногда, правда, там было сыровато, но это уже мелочи жизни. С улицы в подвал вело отличное окошко, в которое кот пролезал, уверенный в том, что ни одна дворовая собака не сможет последовать за ним. Окошко это находилось рядом со входной дверью, что было очень удобно: можно видеть, кто и с чем выходит из дома.

Если вышел человек, и в руках у него пакетик с куриными косточками, кот сразу из подвала появляется, мурлычет, об ноги трется, мол, не забудь, я тут; а если вышел человек, и в руках у него поводок, а на поводке собака, кот с места не сдвинется. Будет спокойно жмуриться, наблюдая за врагом из своего безопасного убежища. В общем, хорошо жилось коту в подвале многоэтажного дома.

Бывало, сидит кот возле своего подвального окошка. Солнышко пригревает, деревья листьями пошуршивают, птички между собой чирикают. Кот жмурится от удовольствия и даже мурлычет про себя тихонько. Вдруг хлопает входная дверь, и выходит на улицу девочка – на косичках красные бантики, сандалики на босу ногу, сарафан в горошек. Хорошая девочка, нравится она коту. Всегда приласкает, иногда мороженым поделится. Ничего плохого он от нее не видел, одно хорошее. Проходит она мимо кота. “Рыжик”, – говорит, гладит и бежит дальше по своим важным девчоночьим делам. Рыжик так Рыжик. Кот не возражает. Сядет поудобнее, подберется. Рыжик – имя ласковое, мягкое, но шустрое. С таким именем не разомлеешь.

Вот возвращается из магазина чопорная старушка. Она идет под зонтиком, в чистеньком платье с кружевным воротником, на шее – бусы, в руке – авоська.

• А- а, Василь Васильич! – говорит, - Постой-ка, я тебе колбаски.

Ну, за колбаску всегда большое спасибо. И, хоть голодное брюхо и поторапливает, а съедает кот колбаску степенно, аккуратно. Разве может Василь Васильич заглотить ее в два приема, не прожевывая? Старушка умиленно улыбается:

• Кушай, Василь Васильич, хороший мой.

И за добрые слова большое спасибо. Уходит старушка, кот опять умащивается на солнышке греться. Только сидит он теперь важно, усы выставив, хвост распустив, и на всех свысока поглядывает. Ну, вылитый Василь Васильич.

Но недолго так сидит он. Идут двое, взявшись за руки. Он и Она. Кот даже знает, как их зовут – Молодожены. Нет им до кота никакого дела. Они друг другом заняты. Но тут кот и сам не прочь пообщаться – такая мягкая радость вокруг них.

• Мрр! – говорит он громко. С места не встает, чтобы не слишком навязываться. Молодожены отводят глаза друг от друга, смотрят на кота. И от чего-то хорошо ему, радостно.
• А, - говорит Она, - Охотник, отдыхаешь?
• Засаду устроил, - говорит Он. Они смеются чему-то, опять глядя друг на друга. А кот уже подобрался, насторожился – воробья увидел. Правда, тот улетел, не дожидаясь, когда на него нападут.

Вот так и шло. То Рыжик, то Василь Васильич, то Охотник, то Рыжий Разбойник, то Хитрюга, то Адмирал какой-то. Всего и не упомнишь. Уставал кот от собственного разнообразия. Уходил обратно в свой подвал, где никто его не видел, ложился возле теплой трубы и думал сквозь дрему.

Думал о разных разностях. Например, о доброй дворничихе, которая часто приносила ему по утрам сметану на блюдечке. О ромашках, которые кивали ему через окошко подвала желто-белыми головками; если бы рядом с ними выросли ярко-синие васильки, было бы очень красиво. Еще он хотел бы знать, такое ли горячее солнце и такая ли холодная луна на самом деле, какими кажутся отсюда, снизу. Днем кот видел на крыше дома солнце, а ночью там гуляла луна. Еще думал кот о кошке, которая жила в доме за окном на первом этаже. Но нигде его мысль подолгу не задерживалась. Васильки рядом с ромашками не росли, солнце было высоко, а кошка пряталась за окошком. Все хорошо, а чувствует кот – что-то не так в его рыжей кошачьей жизни.

Грустил кот от чувств этих. Особенно ночами, когда круглая назойливая луна ярко и фантастически меняла окружающий мир. В одну из таких ночей и случилось с ним настоящее чудо.

Дело было так. Лежал он возле подвального окошка. Еще даже не ночь была, а поздний вечер, но луна уже вовсю старалась, разливая бело-голубое сияние над притихшим городом. Лежал кот на брюхе, голову на передние лапы положил, вздыхал тихонько. Грустно ему было. Почему – кот и на своем родном кошачьем языке не смог бы объяснить. Только думалось ему, что, вот, огромный многоэтажный дом, полный разного народу, а никому нет дела до него. Хотя, с другой стороны, грех жаловаться, сидя возле теплого подвала и зная, что поутру дворничиха вынесет ему сметаны на блюдечке. Вспомнилось, как она звала его, ставя перед окошком блюдце, – “Рыженький” и “Разбойник”. Следом потянулись всплывать одно за другим все прозвища, которые он от людей слышал. Кот поморщился и даже головой покрутил, отгоняя их подальше. Но, пока они убрались, настроение успело окончательно испортиться. Вздохнул он, на луну посмотрел. Подумал, можно ли с крыши дома ее лапой потрогать – такая ли она холодная, какой кажется отсюда, снизу? И грустно было, что никогда ему этого не узнать. Потому что до крыши далеко, дорога туда ему не ведома, спросить не у кого, а крыльев ему от природы не полагается.

Совсем одолели кота эти грустные мысли. Он даже слезу пустил. Смахнул ее лапой с морды, устроился поудобнее и стал думать о сметане, которая будет ждать его возле окошка в подвал следующим утром. И так ясно представлял он себе эту сметану, что даже запах ему почудился.

Вот в этот самый что ни на есть обыденный момент хлопнула дверь подъезда, зазвучали голоса, зашуршали ноги по ступенькам. Вышли люди. Остановились, разговор завели. Смеялись, гомонили, дышали перегаром, – в общем, спугнули кошачью грезу. Кот недовольно усами повел, хотел уже в подвал удалиться. К теплой трубе поближе. И вдруг…

Вверх по дереву, росшему возле дома, бесшумно скользнула какая-то тень. Не успел кот понять, что к чему, как на козырьке над дверью на фоне яркой луны грациозно обрисовался силуэт изящных очертаний. Это была белая кошка. И такая красивая, что, сколько кот ни старался, не смог отыскать подходящих слов в кошачьем языке.

Кошка снисходительно взглянула на людей внизу, затем подняла глаза и, чуть прищурившись, стала смотреть на луну. Кота она не замечала.

А он в это время забыл и о своем подвале, и о сметане. Он беспокойно привстал, хрипло мяукнул, опять сел, на этот раз на свой собственный хвост. Потом снова вскочил, обежал шумную компанию людей и оказался с другой стороны козырька, прямо внизу перед кошкой.

Теперь она снисходительно глянула на него. Но, лишь чуть-чуть задержавшись взглядом, снова стала смотреть на луну, будто разговаривая с ней о чем-то. Кот не понимал, что с ним происходит. Он никогда такого не испытывал. Кошка казалась ему самым лучшим существом на свете. Он видел, как все в ней красиво и боялся спугнуть эту красоту. Но в то же время еще больше он боялся, что она уйдет, а он так и не заговорит с ней, и тогда даже блюдце со сметаной наутро не будет иметь никакого значения. Поэтому он спросил:

• Вы разговариваете с луной?

• Нет. Я слушаю ее музыку.
• Разве у нее есть музыка?
• Да, конечно. У всего на свете есть своя музыка.
• А я не слышу, - грустно признался кот.

• Ты кто?
• Я – кот.

• Я вижу, что ты кот. Но кто ты?
• Я не понимаю, - растерялся кот.
• Как твое имя?
• О, меня очень много как зовут, - и кот приготовился перечислять имена, какие вспомнит.

Но тут кошка мягко спрыгнула на землю и грациозно уселась прямо напротив кота. И тот не смог вспомнить ни одного из своих многочисленных имен. Поэтому он спросил:

• А как твое имя?
• Я – Симфония.
• Симфония… - кот даже не удивился такому странному для кошки имени. Ему казалось, что так и должно быть – совершенно необычайная кошка с совершенно необычайным именем. Он сказал:
• У тебя красивое имя.

• У тебя тоже есть имя, - сказала она, наконец.
• Да, но я забыл, как меня зовут.
• Неважно, как тебя зовут. Важно, чтобы ты помнил свое настоящее имя.
• Я совсем запутался, - признался кот, - объясни, пожалуйста.
• Пожалуйста, - согласилась Симфония, - Понимаешь, у каждого существа есть его настоящее имя. Я – Симфония, хотя когда-то в детстве меня звали Мурочкой, потом – Белочкой, сейчас почему-то прозвали Розочкой. Но это все неважно. Я всегда помню, что я – Симфония, потому что лучше всего на свете я умею слушать музыку. Я слышу музыку луны, ветра, и твою музыку я тоже слышу.
• А какое у меня имя? – спросил кот с замиранием сердца.
• Я не знаю. Что ты умеешь делать лучше всего на свете?

• Я не знаю, - кот был готов заплакать от огорчения, - Выходит, у меня нет настоящего имени?
• Обязательно есть.
• Я очень хочу его узнать.
• Тогда нужно понять, что у тебя получается лучше всего на свете.
• А что мне сделать, чтобы понять это?
• Для начала нужно очень захотеть, - начала кошка, но закончить не успела: от компании людей к ним подошла женщина.
• Пойдем домой, Розочка, - сказала она ласково, погладила кошку и, подхватив ее на руки, легкими шагами направилась к дому и исчезла за дверью.

Кот был в отчаянии. Симфония так и не сказала ему, что же нужно делать, чтобы понять, что он умеет лучше всего на свете. “Ах, как это плохо все получилось, - думал кот, - Как же мне теперь быть? Как узнать свое настоящее имя?” Кот протрусил обратно к подвальному окошку, сел и постарался думать о блюдце со сметаной, но у него ничего не получилось. Мысли были о том, что этот вечер, начавшись, хоть и грустно, но вполне обычно, подарил ему потом невероятное чудо по имени Симфония, а в конце отнял это чудо и вдобавок перевернул вверх дном всю его рыжую кошачью жизнь. “Нет, все это слишком для меня, слишком,” – говорил себе кот, покачивая усатой головой и тщетно стараясь отыскать в себе хотя бы остатки былой грустной безмятежности. Потом он понял, что очень устал. Кот поднялся на ноги, оглянулся на луну, подумал мимоходом: “Интересно все же, такая ли она холодная на самом деле?” И поплелся в свой подвал.

Устроившись возле теплой трубы, кот задремал и видел во сне Симфонию, которая, наконец, объясняла ему, что нужно делать. Но кот не мог услышать ни слова из того, что она говорила. Даже во сне это было очень обидно.

Проснувшись поутру, кот потянулся, зевнул – и сразу вспомнил вчерашний вечер. Настроение от этого не улучшилось. В это время до него донесся восхитительный запах сметаны. Восхитительный? Так было раньше. Теперь даже этот запах не производил на кота никакого впечатления.

“Плохо дело, - думал кот, равнодушно поедая отменный завтрак, - Чему теперь радоваться? Раньше, бывало, греешься на солнышке – хорошо, позавтракаешь плотно – хорошо, погрустишь немного – и то хорошо. А теперь? Даже сметана не радует. И все перевернулось за один какой-то вечер! Что же мне, коту, делать? Как быть?”

Кот так глубоко задумался, что не заметил, что кто-то вместе с ним лакомится его сметаной. А когда заметил – страшно удивился. Это была огромная толстая крыса с длиннющим голым хвостом.

“Вот те и на!” – только и сказал кот. От удивления он сел на задние лапы, а передние забыл поставить на землю. Так и сидел, подняв их, словно собираясь аплодировать. Крыса искоса взглянула на него и, переступив лапами, продолжала есть. Однако передвинулась так, чтобы блюдце оказалось между ней и котом.

• Да как ты посмела сюда явиться?! – возмутился, наконец, кот.
• А настроение у меня такое, - ответила крыса, облизываясь, - Ну, ладно, пошла я.
• Нет уж, постой! – воскликнул кот и рыжим пламенем взвился в воздух, нацеливаясь поймать крысу. Та от неожиданности шарахнулась в подвал. Кот – за ней. Крыса за трубу. Кот – за ней. Крыса в нору, но кот изловчился и поймал ее за длинный хвост.
• Слушай, пусти, – заныла крыса.

А кот вдруг понял, что поймал крысу по привычке, что он вовсе не хотел за ней гоняться. Тут он опять расстроился – ну, все пошло не так в его кошачьей жизни. Отпустив крысиный хвост, он махнул лапой: “Иди уж!” Но крыса почему-то медлила. Она села на задние лапы, пристально поглядела на кота и сказала:

• Хочешь, я скажу, что тебе делать?

Кот раскрыл глаза от удивления, и они даже засветились в темноте подвала.

- Ты!? – спросил он, а про себя подумал, что со вчерашнего вечера в его жизни стало происходить столько удивительного, что он уже стал к этому привыкать.

• Да, я. Я прожила больше, чем ты и твоя белая леди, вместе взятые. И я кое-что понимаю в этой жизни. Я слышала вчера ваш разговор. Все, что тебе нужно сделать, - это понять, чего бы тебе хотелось больше всего на свете. А когда поймешь – сделать это.
• И все? – недоверчиво спросил кот.

• А ты попробуй, - усмехнулась крыса и, не торопясь, проковыляла в свою нору.

Кот выскочил из подвала и побежал по улице. Побежал, куда глаза глядели. Так он разволновался, что сидеть на месте не было никакой возможности. Примчался в парк, да еще по парку побегал, пока успокоился немного. Сел он под деревом. Перед ним блестит зеркальной гладью пруд, утки жирные, ленивые плывут, как во сне. Сзади шуршат густые заросли кустарника. Издалека детские голоса доносятся, ветерок слегка шерсть ерошит. В голове у кота ни одной мысли. И это хорошо. Потому что думать-то страшно.

Через некоторое время кот разобрался, что, на самом деле, мыслей в голове его было слишком много, но все они хаотично толпились там, мешая друг другу, поэтому ни одну из них он и не слышал.

“Так”,– сказал он сам себе и стал осторожно выстраивать эти мысли по порядку. Вот что у него получилось.

Конечно, на первый взгляд, больше всего на свете ему хотелось увидеть Симфонию. Хотя, если вдуматься, то пока он как раз не хотел ее видеть. Вот когда он сможет без труда ответить на ее вопрос “Кто ты?”, тогда встреча с ней будет мечтой всей его жизни. Кот подивился такому парадоксу, но долго задерживаться на нем не стал, пошел дальше.

Перебрав разные свои желания, кот понял, что чаще всего ему было интересно, такая ли холодная на самом деле луна, какой кажется снизу? Понял – и испугался. Засуетился, пытаясь найти какое-нибудь другое желание, не столь сложно выполнимое. Ведь, чтобы узнать про луну, нужно добраться до крыши дома. А это совершенно невозможно!

Но будь же честен с собой, кот! Ни о чем другом не мечтал ты так часто. Эта сказочная бледная луна. Она всегда притягивала твой взгляд, манила тебя загадкой!

Кот вскочил и, быстрой трусцой обежав вокруг пруда, опять уселся возле кустарника. Так, теперь можно попробовать думать дальше.

Конечно, ему просто необходимо узнать свое настоящее имя! Для этого нужно сделать то, что хочется больше всего на свете, то есть дотронуться до луны. А для этого нужно попасть на крышу. В этом месте бурный поток его мыслей неожиданно споткнулся о поразительное соображение, и кот даже зажмурился. Он подумал о том, что Симфония, наверное, должна жить именно там, на крыше, рядом с луной. Ну да, и слушать по ночам ее музыку. Кот переступил передними лапами и, наконец, подумал: “А для того, чтобы попасть на крышу, нужно войти в дом”. Правда, что делать дальше, кот не знал – он никогда не был в доме. Дверь всегда была закрыта, да и незачем ему было туда ходить. Однако, будучи городским котом, он знал, что, если в окнах и на балконах верхних этажей мелькают люди, значит, внутри дома есть ход наверх.

Коту было очень страшно, но он понимал, что нет у него другого пути, чтобы добраться до луны и, может быть, увидеть Симфонию. Поэтому он встал, тщательно отряхнулся и степенно потрусил в сторону дома. Теперь он не спешил, не суетился. Потому что знал, что делать.

Так он и приблизился к дому, спокойно и решительно, хотя и не без опаски. Что-то ждет его там? Осторожно подошел к двери, принюхался. Дверь была закрыта, как всегда. Ну, что ж, кот знал, что люди входят в дом и выходят из него через эту дверь. И тогда она открывается. Значит, нужно просто немного подождать.

Ждал кот недолго. Дверь отворилась, но в проеме показалось что-то большое, громоздкое, на колесах. Оно протискивалось в дверь, задевало ступицами колес за косяки, скрипело, попискивало и позвякивало. Кот ошарашенно заметался перед дверью, стараясь найти какую-нибудь щель. Не тут-то было. Это что-то, наконец, вывалилось на улицу, дверь захлопнулась, кот прыгнул в сторону и, отбежав на безопасное расстояние, увидел, что это была детская коляска. Ничего страшного, когда понимаешь, что за штука перед тобой.

Отдышавшись, кот снова уселся возле двери – ждать. На этот раз времени прошло много. Кот даже немного разомлел на солнышке. Сидел, прижмурившись, и чутким ухом ловил разные шорохи. А, вот шаги чьи-то приближаются к дому. Кот открыл глаза – та самая чопорная старушка. Доковыляла до двери, увидела кота, сказала ломким голосом:

• А-а, Василь Васильич, постой-ка, я тебе колбаски…

Ну, не надо сейчас колбаску, сейчас надо в дом прошмыгнуть. Но и невежливым кот быть не хотел. На его счастье с другой стороны, из дома, к двери другая старушка подошла. Остановились старушки по обе стороны раскрытой двери и стали разговаривать.

Кот тихонько проскользнул мимо них и вошел, наконец, в дом. После яркого солнечного света ему показалось там сумрачно и прохладно. Прямо перед ним вверх уходили ступени лестницы. Кот принюхался. И сколько же тут собратьев следы оставило! Осторожно, чутко прислушиваясь, кот двинулся вверх по ступенькам. Он шел бесшумно, пружиня полусогнутыми лапами, готовый к любым неожиданностям.

Лестница вывела его на небольшую площадку, и здесь кот задумался. Перед ним открывалось три дороги. Одна, такая же лестница, вела дальше вверх, к похожей площадке. Другая – полутемный коридор, сворачивавший за угол. И третья упиралась в странные двери без ручек.

“Что ж, - подумал кот, - ступеньки – это понятно. Идут вверх, но куда придут – неизвестно. Двери эти странные… Пожалуй, проще всего по тому коридору пройти за угол, а там видно будет.”

Сказано – сделано. Осторожным шагом двинулся кот по полутемному коридору, перед поворотом притормозил, пошевелил усами, принюхался. Вроде ничего опасного не учуял. Голову из-за угла высунул, огляделся. Дорога оказалась тупиком, не было дальше хода. Была только в стене дырка с крышкой, из которой резко пахло смесью разных запахов. И было в этой смеси что-то знакомое. Ах да, вспомнил кот, такой запах, только слабее, он слышал от дворничихи, когда она по утрам ставила перед ним традиционное блюдце со сметаной. “Вот, значит, где она живет, - догадался кот, - Да, не очень-то. В подвале, пожалуй, и то лучше”. Ошибся он, конечно, но ведь это со всяким может случиться, когда кругом все новое, незнакомое. Пожалел кот, добрая душа, дворничиху.

Повернул он обратно и вышел на ту же площадку. Решил подождать, пока кто-нибудь из странных дверей выйдет. Ждал-ждал, услышал, как хлопнула входная дверь. Прозвучали по лестнице шаги – твердые, уверенные. На площадке показался мужчина. Костюм на нем “с иголочки”, в руках шикарный “дипломат”. Нажал мужчина кнопку рядом со странными дверями, ждет. Кот весь подобрался. Неизвестно, чего ждать от незнакомого человека. Но тот смотрел на кота без всякого выражения. Смотрел и, похоже, не видел. Наверное, очень глубоко задумался о чем-то. Ну, что ж, это коту понятно, сам сегодня в парке мысли свои непослушные в ряды строил. “Неужели это было сегодня? – удивился про себя кот, - А, кажется, так давно это было…”

Тем временем, открылись эти странные двери, вернее, просто разъехались в стороны, исчезая в стенах. В проеме кот увидел маленькую комнату. Мужчина шагнул туда, нажал внутри какую-то кнопку, и двери снова съехались. Потом что-то заурчало тихонько за стеной и затихло. Кот страшно перепугался. Вот это да! Съел ведь дом его, мужчину этого. Выхода-то из той маленькой комнаты не было, и мужчины там, за дверями, тоже уже не было, это кот точно по запаху определил. Разволновался кот, хотел уже бежать из этого дома, да вспомнил, зачем пришел – и остался на месте. Сидел, сам себя успокаивая: “Ничего, кот, Рыжик, Адмирал, Охотник, ничего. Я же не пойду в эту комнату. У меня теперь один путь, вверх по лестнице. Хотя, что там за секреты – тоже неизвестно”.

Посидел кот, повздыхал, и тут за стеной снова раздалось то самое урчание, а вслед за ним и двери эти страшные разъехались. Снова коту удивиться пришлось: из той комнаты, что видна в проеме, вышла девочка – на косичках красные бантики, сандалики на босу ногу, сарафан в горошек. Вышла, напевая что-то, увидела кота, удивилась. “Рыжик! – говорит, - Ты что здесь делаешь?” Погладила его и побежала на улицу. Только дверью хлопнула. Кот ей не ответил. Прошелся по площадке, потом снова уселся, хвост подвернул, задумался.

Вот, значит, как. Вошел мужчина с “дипломатом”, а вышла девочка с косичками. Превратились они, что ли? Вроде как иногда вкусная еда превращается. С утра жуешь – за ушами трещит. Потом день побегаешь, вернешься к блюдечку доедать – все, она уже превратилась, есть нельзя.