Привычным маршрутом я шел вверх, и сознание отмечало мелькающие мимо вехи, столько раз виденные мною с того момента, когда я первый раз ушел в Космос.

В темном пилотском отсеке огоньки на приборных панелях мигали ритмично и уютно; зеленоватые и малиновые светящиеся “шнуры” изредка возникали ни из чего и с легким шипением исчезали, растаяв в воздухе. Все было привычно и не было никаких предчувствий надвигающейся беды. Я выполнял задание по хорошо отрепетированной программе.

В тишине меня, как всегда, клонило в сон… Прошли Дальний Маяк, заградительную сеть и последнюю станцию приема, громада которой всегда вызывала во мне благоговение. Станция была стара, как мир, и я не переставал удивляться, как смогли ее построить Создатели при их примитивной технике, и, как она сумела провисеть здесь столько веков....

Скорость нарастала. Пришел момент отключения, и я, поручив управление моей посудиной автоматам, выполнил то, что делал всегда – ушел “во временное небытие”, переведя материю своего тела в неуязвимую форму, что обеспечивало мне долгий покой, отсутствие интереса к жизненным потребностям и полную безопасность во время полета.

...Очнулся я в странном месте. Перед глазами была уродливая щербатая стена, составленная белыми гладкими квадратами, некоторые из которых имели множество трещин или вовсе отсутствовали там, где должны были быть по логике вещей.

Было нестерпимо жарко. Я ощутил себя туго связанным по рукам и ногам. Между мною и стеной, прямо перед моим носом уходили куда-то вверх то ли трубки, то ли неширокие линии. С моим зрением что-то произошло. Я видел их смутно, и лишь изредка туман перед глазами как бы рассеивался. Вскоре я обнаружил с другой стороны от себя таких же связанных и беспомощно лежащих живых существ и понял, что я в плену, а эти вертикальные линии - не что иное, как прутья заграждения.

Это открытие меня ничуть не обрадовало, и я решил окликнуть своего ближайшего соседа для обсуждения сложившейся ситуации. Я не мог бездействовать.

То, что произошло в следующую минуту, надолго лишило меня желания общаться. Я излучил информационный пучок в сторону соседа, но в ответ он только слегка пошевельнулся, зато тот, кто лежал дальше от меня, но ближе к нему, вдруг издал ужасающий звук, способный разрушить все на своем пути, а уж мою голову – это точно. Но это было еще не все. В ответ на этот невыносимый звук тишина разорвалась настоящим ревом. Во мне вдруг все сжалось и, к своему ужасу, я услышал свой голос, который автоматически настроился на среднюю частоту звукового потока и присоединился к нему в том же регистре. На какой-то миг я потерял сознание и контроль над собой, чего не бывало со мной уже лет триста, а когда я пришел в себя, понял: что-то неладно в наших организмах, туго стянутых и заключенных в клетку. Что-то было не так у меня и моих товарищей по несчастию.

Подобные моменты повторялись и в этот и в последующие дни. Я каждый раз неизменно и автоматически подключался к общей вакханалии звуков, совершенно не управляя собой, что было крайне неприятно: я не привык к тому, чтобы мною командовали неведомые силы. Я любил ясность и свободу. Так, однако, продолжалось до той поры, пока я не уловил некоторую закономерность этого явления и не научился блокировать общий звуковой всплеск. Это оказалось далеко не простым делом: мой мозг плохо подчинялся мне и, порой казалось, что навсегда вышел из-под моего контроля. Я уже не подозревал, а ясно чувствовал непоправимые перемены. Я теперь не мог принимать информационно-значимые импульсы, а подаваемые мною сигналы вязли, будто в чем-то тягучем, прямо на выходе.

Вместе с явлением звукового всплеска я обнаружил другую закономерность, почти всегда проявлявшуюся одновременно с ним. Неожиданно для себя я вдруг оказывался в какой-то жидкости, состав, температуру, плотность и прочие показатели которой я не имел возможности определить из-за неисправности моего мозга. Впрочем, эта небольшая загадка не причиняла беспокойства и не тревожила меня так сильно, как то удивительное открытие, которое я сделал почти тотчас, как впервые обнаружил себя плененным.

Когда мне, наконец, удалось немного усмирить их, совершенно обескураженный, я затих, чтобы обдумать создавшееся положение.

Неожиданно прямо перед глазами высветилась чья-то огромная рука, которая тут же ушла из моего поля зрения, а вслед за этим меня снова пленили, туго опутав той же самой субстанцией, что и прежде и поместили за ту же решетку. Так в этом мире я обнаружил гигантских существ, явно имеющих самое непосредственное отношение к нашему пленению. Я не мог смириться с бесцеремонным обращением, но совершенно не представлял себе, что происходит, где я нахожусь, и что мне делать. Оставалось ждать и вести наблюдения.

В первую очередь я решил попытаться исправить свой зрительный анализатор и вскоре немного преуспел в этом деле. Настройка стала удаваться мне все чище, но я никак не мог добиться параметрального изображения, которое связано с мерностью того пространства, где ты находишься. Это значительно ухудшало возможности ориентации и вызывало немалую тревогу.

Что-то было не так: то ли мир, куда я попал, имел другую мерность, опознать которую я не мог, то ли меня самого лишили системы настройки. В удачные моменты видения, выплывающие в зону внимания объекты, были слишком велики по моим соображениям.

Между тем, все шло своим чередом, и зрение мало-помалу налаживалось.

Как-то, удачно повернув голову, я заметил, что мой сосед пытается освободиться от своих пут. Когда это частично удалось, я сумел рассмотреть его конечность. Вместо шести пальцев на его руке я насчитал лишь пять, да и те не отличались сложностью строения и, видимо, мало что могли дать своему хозяину для выполнения сложных движений. В этом было что-то примитивное, но, какого же было мое изумление, когда, последовав его примеру, я извлек на свет обе руки и увидел, что они ничем не отличаются от рук моего соседа. Я понял, что с нами проделали какую-то операцию, некую ПЕРЕДЕЛКУ, в результате чего мы лишились важных естественных признаков, а, следовательно, и свойств. Видимо, в таком виде мы представляли собой гораздо меньшую опасность для наших хозяев.

Вскоре я стал видеть значительно лучше и заметил, что мои сотоварищи по несчастию, которых, кстати, оказалось больше, чем я ожидал, хотя и имеют со мной много общего, все же существенно отличаются своим наружным видом. Больше всего меня удивили их лица, форма глаз, ушей, нос, губы... Какие-то смутные воспоминания заставляли меня тревожно всматриваться в моих соседей. Я никогда не был плохим учеником, но сейчас не мог вспомнить, в каком Каталоге Жизни я видел эти лица. С каждой минутой моя тревога нарастала. Если бы я тогда знал, как бесконечно ошибаюсь, считая себя другим и непохожим на них! Но я не мог видеть своего лица....

Время в этом мире летело с неизвестной мне скоростью. Чувствовал я себя отвратительно и испытывал множество неприятных для меня ощущений, каких я не знал прежде. Постоянное вмешательство гигантских существ чаще всего вызывало во мне чувство протеста и неприязни. Однако, их резкий голос уже раздражал меня значительно меньше. Пока я еще легко принимал сенсорные вибрации, мне удавалось улавливать и оценивать состояние моих соседей. Выводы этих наблюдений не были утешительными: вместо обычных 140 типов основных вибраций мне удалось зафиксировать лишь 56, да и те излучались в пространство с переменным успехом и в какой-то неестественной пропорции.

Я отдавал себе отчет, что информация могла быть неполноценной, и даже искаженной в результате неисправности моего мозга. В то же время я начинал склоняться к другой версии: эти сигналы подтверждали примитивность моих соседей. Если это предположение было верным, гиганты имели столь же ограниченные возможности, хотя делать вывод об их идентичности с моими товарищами по несчастию, было рано. До сих пор не могу понять, почему я был тогда так глуп и не подумал о себе.....

Со временем мое существование стало делиться для меня на части, отмечавшиеся разными мелкими малопонятными событиями.

Гиганты постоянно проделывали с нами что-то бессмысленное, но большинство их действий так или иначе, было связано со сковывающей наши тела субстанцией, от которой ни одному из нас не удавалось избавиться, несмотря на отчаянные попытки. Временами, гиганты по очереди выносили моих соседей куда-то за пределы того помещения, где нас содержали. Каждый раз я думал, что никогда больше их не увижу, но пленников неизменно возвращали в их индивидуальные клетки. Очередь моя никак не наступала, и многое в этих исчезновениях оставалось для меня загадкой. Используя свои ограниченные возможности, я наблюдал за возвращенными на место пленниками. Расшифровка сенсорной информации еще осуществлялась у меня по-старому – чисто автоматически, что сохраняло в резерве энергию, которая обычно тратилась на мыслительные операции, но, увы, мои наблюдения уже не отличались прежним качеством. Кое-что мне все же удалось заметить. Импульсы информационного пучка, излучаемые пленниками после возвращения, показывали их крайнее возбуждение, а в отдельных случаях говорили об их сытом умиротворенном состоянии, которое вгоняло пленников в спокойный длительный сон.

Но больше всего настораживал меня тот факт, что сам я каждый раз подпадал под чужое влияние, и то неоправданно возбуждался, то следовал примеру моих товарищей и впадал в свое странное сноподобное состояние: приходилось честно признать довлеющее влияние на меня стадного инстинкта. Я никогда не переживал подобного позора, даже у моих предполагаемых предков не было этого эволюционного пережитка...

Как-то раз я, как всегда беспомощный, лежал в своей клетке-ячейке и рассеянно блуждал взглядом по трещинам, разбегающимся по ближним белым квадратам стены. Меня заполняла пустота. Давал себя знать информационный голод: в однообразной череде времени ничего, заслуживающего внимания не происходило. Я остро ощущал “недогруз”, и это было очень мучительно. Порой мне казалось, что я схожу с ума. Это не могло продолжаться долго, и последствия дали о себе знать – началось функциональное расстройство автоматической системы настройки и обработки информации. Кроме того, с пугающей скоростью начала таять глубинная память, и я чувствовал, что скоро не смогу вспомнить ничего из прежней жизни до плена.

Теперь буквально все приходилось обдумывать самому. Этим занятием я заполнил информационные пустоты во времени. И вот, до чего я додумался, мобилизуя свою слабеющую память и непривычный для меня способ мышления.

Что-то случилось со мной, и я оказался в новом для меня мире.

Вероятно, меня пленили.

Место, куда меня занесло, имеет иную мерность, чем тот мир, который я покинул.

Меня неплохо содержат в отдельной клетке в помещении, где кроме меня есть и другие пленники.

Мои товарищи по плену имеют некоторые черты сходства со мной, но не понимают информацию в той форме, в которой я привык ее посылать. В ответ на посланный пучок они реагируют не мысленным посылом, а лишь слабыми двигательными реакциями, часто – звуковым потоком сверхсильной мощности. У них (но теперь и у меня!) сильно развит примитивный стадный инстинкт.

В плену я все больше и больше приобретаю новые, увы, примитивные, свойства и одновременно теряю мои обычные способности, из-за чего мои возможности все больше ограничиваются.

Я не всегда теперь могу контролировать свои действия, так как рефлекторные реакции обретают надо мной довлеющую силу. У меня появилась болевая чувствительность, а позже – потребность в пище.

В мире, где я теперь нахожусь, обитают гигантские существа, на которых я стал чем-то похож, и с каждым днем это сходство стремительно растет, сближая меня и моих товарищей по плену с нашими хозяевами-гигантами.

Наконец, наступил день, который я никогда не забуду. В очередной раз перед моими глазами проплыли гигантские руки, подхватили меня и понесли. На этот раз в неизвестном мне направлении. Мимо замелькали стены узкого коридора и, наконец, меня внесли в жаркое, ярко освещенное помещение. Я успел заметить стоящие вдоль стен стеллажи, на которых полулежали или сидели гигантские существа - точная копия наших хозяев. Некоторые из них были заняты странным делом, они прижимали к себе... пленников. Я не успел сообразить, что происходит, как оказался на руках одного из них.

Надо мной склонилось гигантское лицо существа, которое впервые оказалось так близко, что я смог бы рассмотреть его, если бы успел это сделать.

В следующую минуту я почувствовал странное прикосновение к своему лицу. Все мое существо немедленно отозвалось на это прикосновение неизвестной мне вибрацией. Я будто вздрогнул, пронизанный насквозь необычным ощущением, которому тогда не мог найти подходящего названия.

Я увидел огромные глаза, излучающие свет и тепло, и внимательно изучающие меня. Под эти взглядом я вдруг расслабился и почувствовал, что независимо от своего желания, отвечаю этому существу плотным импульсным потоком почти той же частоты и силы. Поймав мою ответную реакцию, существо улыбнулось, и новая волна тех же ощущений прокатилась по моему телу. Я пришел в полное замешательство. Я не испытывал ничего подобного. Существо излучало тихий свет, похожий на Любовь и дающий надежду на спасение. И было нечто еще, мне незнакомое, отдаленно напоминающее Чувство Счастья.

Позже я узнал, что это чувство называлось Чувством Материнской Любви.

Так состоялось мое знакомство с моей Матерью. Оно не было слишком удачным, так как мои хозяева и она сама сделали бесполезную попытку накормить меня материнским молоком. Ни за какие блага в мире я не стал бы питаться предложенным мне способом. Я кипел негодованием, но ничего не мог им объяснить. Моему разочарованию не было предела. Я все больше ненавидел и себя и её, мою мать, и их всех – моих мучителей. Тогда я еще “по старой памяти” не нуждался в пище, и мне казалось, что в этом режиме я буду пребывать столько, сколько мне потребуется. Увы. Земные инстинкты включались в работу моего нового организма, и через неделю я понял, что такое голод. С жадностью я проглотил свою первую порцию земной пищи в виде того же материнского молока, но уже предложенного мне из банальной бутылочки с соской.

Так постепенно я превратился в обычного земного младенца.

Эти строки я пишу, находясь на космической станции Персея, т.к. моя цивилизация не имеет здесь своей станции. Мне нужно многое рассказать, но каждый раз, преступая к этому занятию, я теряюсь – с чего начать....

Итак. Мой кармический путь в созвездии Большого Маятника неожиданно прервался, и звездная система XXX ASK 600 LXV-5 потеряла своего блудного сына. Я воплотился на планете Земля. По звездному каталогу той галактики, к которой она принадлежит, планета имеет иное название, которое можно передать на моем земном языке, НЭО Р 6126949.

Сколько я пребывал в астральном теле - не известно. Как я погиб не знает никто, а я – тем более. Все остальные сведения я узнал, слушая записи и глядя на экран, где воспроизводилась в виде динамических мыслеобразов вся моя ранняя жизнь на Земле.

Вряд ли когда-нибудь мне удастся “переправить” мои творения на Землю и соединить в своем сознании все детали моей теперешней двойной жизни, но надежда на это не покидает меня.

Январь 1998 г. Санкт-Петербург

Только подписка гарантирует Вам оперативное получение информации о новинках данного раздела

Нужное: Услуги нянь Коллекционные куклы Уборка, мытье окон

Copyright © КОМПАНИЯ ОТКРЫТЫХ СИСТЕМ. Все права сохраняются. кция: -->января 31, 2012 22:36:14.