Когда Иуда говорил первосвященникам: “я вам предам Его”, – он действительно верил в грядущего мессию, в синедрион, храм. Теперь Иуда остался в безверии сам с собой, со своей совестью, с видением совершенной им подлости. Евангелист так описывает позднее прозрение: “Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребреников первосвященникам и старейшинам, говоря: согрешил я, предав кровь невинную. Они же сказали ему: что нам до того? смотри сам. И, бросив сребреники в храме, он вышел…” (Мф. 27: 3-5). Цинично-наглое заявление священников совсем доконало несчастного предателя. Ужас отчаяния был следствием этого.

За несколько часов Иуда потерял все, чем до этого жил и во имя чего действовал: мессию, религию, богослужение, архиереев, правду, людей, закон, человечность, веру, надежду, любовь. Потеряв веру, Иуда все же не утратил окончательно совести. Евангельский рассказ предполагает смерть предателя в один день со смертью Преданного: “он пошел и удавился”. Таким образом, “он – не страшный злодей и не величайший преступник в истории человечества, как думалось Данте Алигьери, не герой из трагического романа, а просто маленький человечек, не справившийся со своими маленькими страстишками, – вот кто такой Иуда Искариот. Именно это делает его предательство особенно страшным. Его имя стало символом самого низкого и самого подлого, но ведь в его положении может оказаться каждый” (свщ. Г. Чистяков).

Гностическая секта каинитов понимала предательство Иуды как исполнение высшего служения, необходимого для искупления мира и предписанного самим Христом. Эта весьма популярная точка зрения, находящаяся в резком противоречии со всей христианской традицией, была высказана во II веке и нашла некоторые отголоски в художественной литературе прошлого века и в исследованиях современных ересиологов равно, как и спекулятивная история с Марией Магдалиной, якобы продолжившей род Иисуса Христа.

Авторы-гностики в своих измышлениях предполагают факт заключения предварительной договоренности между Иисусом и Иудой. Получается, что “Иуда – своего рода instrumentum Providentiae (орудие в руках Промысла), та пружина, при помощи которой “Сын Человеческий предается”. Но это идет вразрез с евангельским представлением о человеческой свободе, определяющей безусловную ценность и уникальность каждой личности” (свщ. Г. Чистяков).

В свитках “Евангелия от Иуды” содержатся две ключевые идеи: сотворение мира ангелами и спасительная роль предательства Христа Иудой. Иисус заключает договор с Иудой, который становится не предателем, а мучеником и героем. Спаситель выделяет этого ученика и ему поверяет важнейшие тайны, в том числе, своего распятия и судьбы самого Иуды: “Ты будешь проклят потомками и станешь повелевать ими”. Эта гностическая идея породила беллетристический вариант объяснения мотива предательства.

Под влиянием идей “сверхморали” и “сверхчеловека” Ф. Ницше, а также нового художественного направления — экспрессионизма — Леонид Андреев пишет рассказ “Иуда Искариот” (1907 г.), предлагая читателю гностическую интерпретацию образа Иуды. Автор, расставляя неожиданные акценты, смещает и расширяет понятия предательства: подчеркивается, что в казни Иисуса виновен не Иуда, а религиозные иерархи в синедрионе и народ, не воспринявший заповеди любви и добра, даже апостолы, малодушно покинувшие своего наставника и ни слова не сказавшие в его защиту во время суда у Пилата.

Образ Иуды многогранен, психологически неоднозначен. Это трагическая фигура. Писатель раскрывает двойственность внешней и внутренней натуры Иуды: он лжет, ворует, спорит с учениками Иисуса и даже презирает их, но он же способен и на самое прекрасное чувство — любовь. “Двоилось так же и лицо Иуды: одна сторона его, с черным, остро высматривающим глазом, была живая, подвижная, охотно собиравшаяся в многочисленные кривые морщинки. На другой же не было морщин, и была она мертвенно-гладкая, плоская и застывшая”. Искариот искренне преклоняется перед Иисусом, любит его, но ненавидит людей за их несовершенство. Он убежден в господстве зла, но хочет, чтобы правым оказался Христос. “И Иуда становится рабом, продав себя за тридцать сребреников. Однако предательство Иуды не привело к тому, чего он ожидал. Он полагал, что люди любят Иисуса с той же силой, что и он. Но что толпе до самопожертвования!” (М. Барабанщикова, К. Доля.)

Те же гностические перепевы прослеживаются и в знаменитом рассказе Хорхе Луиса Борхеса “Три версии предательства Иуды”. Автор анализирует выводы глубоко религиозного человека, члена Национального евангелического общества шведа Нильса Рунеберга, предложившего в начале прошлого столетия версию оправдания Иуды метафизического свойства: Иуда, единственный из апостолов, угадал тайную божественность и ужасную цель Иисуса, и совершает предопределенное предательство, занимающее свое таинственное место в деле искупления. “Слово опустилось до смертного; Иуда, ученик Слова, мог опуститься до предательства и до обитателя геенны огненной. <…> Иуда, неким таинственным образом, – отражение Иисуса”.

Идея предварительной сделки, совершенной между Иисусом и Иудой и лаконичное напоминание Учителя во время “Тайной вечери” о наступивших сроках выполнения поручения вдохновляет современных “исследователей” Евангелий и пропагандистов гностических бредней.

В короткие слова скандально знаменитого романа Никоса Казандзакиса “Последнее искушение Христа” – “все устроилось, как мы и договаривались” – автор вкладывает весь смысл предательства, а именно – идею существовавшего между Иисусом и Иудой сговора, или миссии Иуды как одного из спасителей мира.

Почему же выбор Иисуса пал на Иуду? “Да потому, что он доверял ему. Доверял свои деньги. Доверил и свою судьбу. Почему Иисус не мог сдаться сам? Да потому, что за явку с повинной его могли помиловать, а ему была необходима казнь. И он упорно на нее нарывался. И ему была необходима казнь именно в эту пятницу! Поэтому он и торопил Иуду. Помилование, с заменой распятия галерами или рудниками, его совершенно не устраивало!” (“Иисус из Назарета – Кто он?” pisarew.national.ru)

Но почему Иуда предает Иисуса поцелуем? Да потому, что “это был прощальный поцелуй любви. Тот поцелуй, который дарят любимому, ныне покойнику, когда уже ничего нельзя изменить. Нет, это не коварство и не двуличие. Иисусу, как пасхальному агнцу, было предопределено идти на смерть. Ему нужно было умереть, чтобы снова родиться. Ему нужно было выйти из чрева человеческой жизни, чтобы войти в божественную вечную жизнь. И кто-то должен был обрезать пуповину, соединяющую с прежней жизнью. Кто-то должен был помочь сделать этот переход. Иуде было порученно это совершить” [Ада Цодикова (Горфинкель). “Страсти по Иуде Искариоту”. zhurnal.lib.ru].

“Иисус Христос знал, что Ему нужно быть распятым. <…> Иуда Искариот был выбран Иисусом Христом вероятнее потому, что Иисус Христос был уверен в Иуде, что он не подведёт и сделает всё, что скажет Учитель без лишних вопросов, в нужном месте и в нужное время. <…> Иисус Христос доверил тяжёлую миссию Иуде Искариоту и он не мог не оправдать доверие учителя. Это был очень тяжёлый шаг для Иуды, предать Сына Божьего в руки мучителей, даже если Иисус Христос сам этого хотел. Предать Сына Божьего, предать учителя, предать человека, которого любишь – это очень тяжело для человека. Но Иуда был не просто человеком, он был Апостолом и он должен был думать не о человеческом, а о Божьем. Иуда знал, что обрекает свою душу на погибель, а своё имя на проклятия, он знал ,что его будут проклинать все люди во все времена. Но он любил Учителя и готов был на всё ради Него, даже пожертвовать своей душой и своим добрым именем” (В. Сторожишин. “Иуда Искариот – двенадцатый апостол”. FoxЖурнал).

Интересно фантастическое измышление Р. Хазарзара о предсказании Иисуса. Действительно, вывод напрашивается сам по себе, если внимательно прочитаем фрагмент о предсказании Иисуса, что один из учеников предаст его. Как становится очевидным, никто из двенадцати не хотел этого делать, и тогда Иуда, как самый любящий и преданный ученик, решился пожертвовать своей репутацией, чтобы не пострадал авторитет Иисуса, ибо, по понятиям Искариота, Учитель ошибиться не мог. Так, Хазарзар не принимает эту апологитическую версию о предсказании: “Как бы то ни было, с исторической точки зрения версия о предсказании Иисуса о предательстве неприемлема — во-первых, ввиду ее нелогичности, а во-вторых, ввиду ее хулительного характера. В конце концов, у нас нет причины так низко ставить Иисуса, и лучше признать рассказ о предсказании фальшивкой наивного христианина, чем согласиться с версией о подлом или параноическом характере Иисуса”.

Иуда был просто-напросто слаб на голову. На все, что он был способен, – так это таскать на себе тяжелый ящик с грузом металлических денег. Поэтому казну и повесили на дурачка. “Помните Юрия Деточкина, героя фильма “Берегись автомобиля”? Он воровал машины у богатых, продавал их, а все вырученные деньги перечислял в детский дом. Если Иуда вор, он похож на Юрия Деточкина. Разница лишь в том, что Деточкин понимал, что так делать нельзя, а Иуда – не понимал. Он просто доставал из ящика деньги и раздавал их нищим. В какой-то момент апостолы, возможно, обнаружили “недостачу”, а Иуда не смог объяснить недостачу денег. Что Иуда мог сказать? Правду. Что он раздавал деньги нищим. За это его и заклеймили вором”. Точно так же по-детски, наивно Иуда и предал Учителя. Словно послушный сын, он поспешил исполнить его слова, а затем совершенно искренне ждал благодарности и одобрения. (Вит Ценёв. “Иуда. Версия предательства”. psyberia.ru.)

Возникает вопрос: кого же тогда набирал к себе в сподвижники Спаситель?! Инфантильный Иуда оказался по наивности вором, а теперь вот еще и полным придурком. Нет, версия Иуды-недоумка представляется совершенно несостоятельной и не может быть темой для дискуссии.

Р. Хазарзар навязывает нам версию протестантского теолога Г. Фолькмара (1809—1893), что весь рассказ об Иуде и его предательстве – простой тенденциозно-поэтический вымысел. Он считает, что легенда о предателе возникла в среде иудеохристиан, ибо в пользу этого говорит семитское прозвище Иуды — Искариот (“муж из Кариота”). Датировку возникновения легенды он относит к 70-м годам I века, и не раньше, так как в посланиях Павла и Апокалипсисе об Иуде ничего не говорится. “Кроме того, если не считать Евангелий и Деяний апостолов, об Иуде и его предательстве не упоминает ни один из писателей Библии, не упоминает ни автор (авторы) Дидахэ, ни автор Послания Варнавы, ни Климент Римский в своем Послании к коринфянам, ни Герма в своем Pastor’е, ни Игнатий Антиохийский в своих семи посланиях, ни Поликарп в своем Послании к филиппийцам, — ни один писатель I века – 1-ой половины II века. Более того, об Иуде ни слова не говорит Юстин, который полностью пересказывает повествование Евангелий, вплоть до непорочного зачатия, а это — серьезнейший аргумент в пользу того, что даже в третьей четверти II века Юстин не знал истории о предательстве Иисуса кем-либо из Его учеников.”

Таким образом, патристическая литература вплоть до Иринея не упоминает об Иуде-предателе.

О предательстве Иисуса отчасти говорит Цельс (в передаче Оригена). Он считал всю историю психологически абсурдной, тем более, что Иисус заранее знал о предательстве и открыто сказал об этом своим ученикам.

Поэтому, полагает Клаус Шиллинг в работе “О Евангелии Иуды”, имеет смысл предположить, что образ Иуды-предателя был внесён в Евангелия позднее, возможно, около 160 года. И именно церковь, восхвалявшая Ветхий Завет и иудаизм, была вынуждена очернить Иуду.

“Память о том, что действительно побудило Иуду предать Иисуса, заглохла уже в самих Евангелиях, “Воспоминаниях Апостолов”, а может быть, и раньше, еще до евангельских записей. Кажется, действительной причины Иудина предательства евангелисты не знают, не помнят или не хотят вспоминать, может быть, потому, что это слишком страшно, “соблазнительно” для них, или потому, что знают, что “говорить всего всем не должно” (Ориген)”, – пишет вполне “прохристианский” философ Дмитрий Мережковский в книге “Иисус Неизвестный”. Там же он делает вывод: “Кажется, к загадке Иуды можно бы и в самом Евангелии, – если бы мы читали его не нашими слепыми глазами, а зрячими, – найти потерянный или нарочно в воду заброшенный ключ”. Что это за “ключ” такой, открывающий “загадку Иуды”, так у Мережковского и остается непонятным.

Библейская традиция происков Сатаны.

Согласно Писаниям, либо Бог, либо Сатана властен над человеком, либо оба соперничают в его сердце, ведя непримиримую вечную борьбу. Предполагается, до совершения “дела предательства” Иуда был подвержен дьявольской инспирации – находился под контролем бесовских духов, то есть стал одержимым. Дверью для злых духов в человеке являются его грехи. Это означает, что тогда поступок его иррационален, ибо, по Библии, “действие Сатаны обезличивает человека, делает его шаги немотивированными. Зло вообще иррационально, разрушительно и необъяснимо. Если человек находится во власти зла, то ответа на вопрос, почему он делает это, просто нет, именно такова библейская концепция зла” (свщ. Г. Чистяков).

У Иоанна 13: 21-27 читаем: “Сказав это, Иисус возмутился духом, и засвидетельствовал, и сказал: истинно, истинно говорю вам, что один из вас предаст Меня. Тогда ученики озирались друг на друга, недоумевая, о ком Он говорит. Один же из учеников Его, которого любил Иисус, возлежал у груди Иисуса. Ему Симон Петр сделал знак, чтобы спросил, кто это, о котором говорит. Он, припав к груди Иисуса, сказал Ему: Господи! кто это? Иисус отвечал: тот, кому Я, обмакнув кусок хлеба, подам. И, обмакнув кусок, подал Иуде Симонову Искариоту. И после сего куска вошел в него сатана”.

Серьезные исследователи вопроса, вероятнее всего, сочтут ниже своего достоинства рассматривать оккультно-теософскую галиматью. Однако для придания полноты и красочности палитры, включающую в себя различные воззрения и мнения, внесем в качестве версии и эту позицию. Оккультисты, разумеется, никак не могут обойти стороной ключевые фигуры, стоящие у истоков становления христианства, – Иисуса Христа и Иуды.

В концентрированном виде теософское учение об Иисусе, надерганное из гностических писаний, которое Великие Махатмы Шамбалы – духовные наставники Е. П. Блаватской преподали ей в “Тайной Доктрине”, сводится к следующему.

Во время крещения в Иордане в Иисуса-человека на помощь гибнущему человечеству вошел Христос, или эманация Софии (божественной мудрости), а правильнее, – Логоса, Бога. Если до этого Иисус ничего не знал о своей миссии, то сейчас он начинает творить чудеса. Но Бог евреев Иегова обнаружил, что Христос готовит конец его царству Материи, натравил на Христа свой собственный народ и Иисуса казнили. Уже на кресте Христос оставил человеческое тело Иисуса и вернулся в свою божественную сферу. Материальное тело Иисуса было погребено, а его “Я” было облечено в тело из эфира, то есть стало Посвященным и в течение восемнадцати месяцев пребывания на земле после своего воскресения сообщало ближайшим Апостолам полученное от Логоса “совершенное знание”, гнозис. Таковыми становятся все адепты, проходя процедуру Посвящения.

Блаватская сразу пояснила, что такая прозрачная аллегория с Софией и Иеговой, данная гностиками оккультистам и психологам, представляется им гораздо логичнее, чем та версия, которую предлагает человечеству “сверхъестественная” христианская религия.

Функция же Иуды, как мы теперь понимаем, – лишь техническая, ибо он был орудием в руках еврейского Бога. Не он, так все равно еще кто-нибудь оказался бы на его месте.

И все же оказался Иуда при исполнении этой позорной обязанности вовсе не случайно. Так, Е. И. Рерих в своем письме в 1938 г. указывает совершенно недвусмысленно на предательство как на кармическое следствие прошлых жизней Иисуса и Иуды: “Напрасно думать, что Христос, приближая Иуду, не знал, куда приведет свободная воля этого ученика. Нет, Он знал. Он знал и конец свой, ибо Иуда не впервые приближался к Нему. Христос знал, кто прятался под обликом Иуды. Иуда был давнишним предателем, и уже не раз он предал Христа. Но давно уже сказано, что, именно, джины строят храмы. Распятием Христа Иуда дал миру нового Бога.”

Христос вообще остался жив, распяли вовсе не его, и, следовательно, Иуда никого не предавал. К примеру, эмигрировавший в 1980 году в США Виталий Рапопорт утверждает в очерке “Иуда Искариот - избранник Иисуса”: “Богословы, говоря об историчности Иисуса, привычно ссылаются на евангелия и другие сочинения из Нового завета. Никаких других свидетельств у них нет. Между тем, евангелие означает благая весть, хорошая новость, отнюдь не хроника или летопись. Эти опусы представляют собой образцы христианской пропаганды и не пытаются это скрыть. При этом допускаются натяжки, преувеличения, искажения, свойственные пропагандистским материалам” (lib.ru).

По причине полной абсурдности данной версии нет особой причины занимать здесь внимание читателя и печатное пространство конкретными примерами из имеющейся литературы на эту тему.

Японский вариант идеологемы “подмена Иисуса на кресте” его младшим братом Исукири (“Японский завет”), изложенный в эссе “Мария Магдалина”, наводит на мысль перечислить братьев и сестер Иисуса, имена которых мы приводим из Книги Урантии.

Иисус родился в полдень 21 августа 7 года до н. э. и 14 января 26 г. н. э. в возрасте тридцати одного с половиной года крестился у Иоанна Крестителя. Именно в этом году правителем Иудеи стал Понтий Пилат.

Земной отец Иисуса был иудеем. Однако ни Давид, ни Соломон не были прямыми предками Иосифа. Мать Иисуса Мария происходила из древнего рода. По своей культуре и вере она была еврейкой, но по своей наследственности являлась, скорее, смесью сирийских, хеттских, финикийских, греческих и египетских кровей, обладая более широкими наследственными факторами, чем ее муж. У Марии было больше Давидовой крови, чем у Иосифа. И хотя Иосиф действительно отправился в город Давида – Вифлеем – для регистрации в римском цензе, это объяснялось тем, что за шесть поколений до него предок Иосифа с отцовской стороны, будучи сиротой, был усыновлен неким Садоком, прямым потомком Давида; поэтому Иосифа тоже причисляли к “дому Давида”.

Иисусу было 14 лет, когда во время работы на строительстве в Сепфорисе резиденции для правителя его отец был тяжело ранен рухнувшим подъемником и 25 сентября 8 г. скончался от полученных ран. Планы относительно будущего образования Иисуса были разрушены, и ему пришлось взять на себя заботу об овдовевшей матери и семи братьях и сестрах так же, как о том ребенке, которому еще предстояло родиться.

Вот даты рождения братьев и сестер Иисуса в хронологическом порядке (приводятся с учетом особенностей еврейского и современного христианского календарей): Иаков – 2 апреля 3 г. до н. э., Мириам – 11 июля 2 г. до н. э., Иосиф – 16 марта 1 г. н. э., Симон – 14 апреля 2 г., Марфа – 13 сентября 3 г., Иуда – 24 июня 5 г., Амос – 9 января 7 г., Руфь – 17 апреля 9 г.

В космологической “Книге Урантии” Иуда показан как человек, в котором угадываются поведение и мысли, пожалуй, свойственные реальному прототипу.

В среду двоюродный брат Иуды представил его Кайафе. Он объяснил первосвященнику искреннее раскаяние Иуды в его участии в ошибочном движении Иисуса. В доказательство возврата Иуды к учениям Моисея кузен внес предложение синедриону: Иуда окажет услугу в тихом аресте Учителя с целью исключить опасность народных волнений. Потом заговорил сам Иуда: “Я сделаю все, что обещал мой кузен, но что вы готовы дать мне за эту услугу?” С чувством внутреннего отвращения к этому подонку жестокий и тщеславный Кайафа ответил: “Иуда, ступай-ка к начальнику стражи и договорись с ним о том, чтобы привести своего Учителя к нам сегодня или завтра вечером: и когда ты передашь его нам в руки, ты получишь награду за свои услуги” (с. 1926-1927). Так они договорились на арест в четверг вечером.

Возвращаясь в лагерь, его душа пела. Иуда понял, что обещанного Иисусом царства не бывать, зато теперь все чаемое сбудется. Этот осознанный мотив предательства – зловещее и давно подавляемое желание отмщения – раскрывает трусливый поступок эгоистичного дезертира, единственной целью которого было обезопасить и прославить самого себя, – невзирая на те последствия, которыми было чревато его поведение для Учителя и бывших товарищей.

Иисус в последних беседах с апостолами вечером в среду и на следующий день предупреждал их, что наступает роковое время. На Тайной Вечере в доме Иоанна Марка вокруг подковообразного стола собрались все апостолы. Впервые слуг не было. Справа от Иисуса сидела не Мария Магдалина, как это изображено на фреске Леонардо да Винчи, а Иоанн, а слева Иуда и остальные ученики. В ходе беседы Иисус сказал ученикам следующее: “Я уже говорил вам, сколь велико было мое желание разделить с вами эту трапезу, и, зная о заговоре сил тьмы, поставивших своей целью убить Сына Человеческого, я решил встретиться с вами в этом тайном зале за день до Пасхи, ибо завтра вечером к этому времени меня уже не будет с вами. Я не раз говорил вам, что я должен вернуться к Отцу. Мой час настал, однако не требовалось, чтобы один из вас предавал меня моим врагам”. “Мне грустно оттого, что это злодеяние стало возможным, и вплоть до этого часа я надеялся, что сила истины восторжествует над коварством зла; но такие победы невозможны без той веры, которой присуща искренняя любовь к истине. <…> Я желаю, чтобы после моего ухода вы вспомнили, что я знал обо всех этих преступных замыслах и заранее предупредил вас о том, что буду предан. И я делаю все это только для того, чтобы укрепить вас перед искушениями и испытаниями, на пороге которых мы стоим”.

Когда Иисус шепнул Иуде: “То, что ты решил сделать, делай скорее”, тот встал и вышел из комнаты. Остальные подумали, что он отправился прикупить что-то для ужина или исполнить какое-нибудь другое поручение Учителя, ведь Иуда являлся казначеем (с. 1940-1941).

Было уже около десяти вечера, когда Иисус повел одиннадцать учеников в Гефсиманский лагерь. Покинув внезапно апостолов, Иуда со своим кузеном пошел к начальнику храмовой стражи. Он привел солдат к дому за пятнадцать минут, как все оттуда ушли. И тут же сообразил, что в лагере Иисуса будет арестовать сложнее, ибо там собралось много его учеников. Иуда занервничал, понимая, что апостолы потом его проклянут, так как “в глубине души он был настоящим трусом”.

По договору с предателем, иудейские правители собрались в доме первосвященника, куда до полуночи должны были привести схваченного Иисуса. После выяснения осложнившихся обстоятельств в половине двенадцатого Иуда вышел из храма в сопровождении более чем шестидесяти человек – храмовой стражи, солдат, слуг архиереев и правителей. Подходя к саду, Иуда решил обогнать отряд солдат, надеясь со страху представить Иисусу все дело так, что он спешит предупредить всех о приближающихся врагах. Но из этого замысла ничего не вышло.

Иисус предпринял последнюю попытку спасти Иуду от фактического акта предательства. Иуда не успел подойти к нему, когда Иисус отошел в сторону и спросил у командира солдат: “Кого вы ищете?”. Тот ответил: “Иисуса Назарянина”. Иисус сразу же сказал: “Это я”. Но Иуда должен был что-то предпринять для объяснения своего нахождения здесь с этим отрядом. Кроме того, надо было продемонстрировать выполнение части своей сделки с правителями иудеев, чтобы получить затем огромное вознаграждение и почестей за обещание выдать Иисуса.

Иуда подошел к Иисусу и, поцеловав его в лоб, сказал: “Здравствуй, Владыка и Учитель”. И когда изменник обнял так Христа, Иисус сказал: “Друг, разве тебе мало этого! Что же ты поцелуем предаешь Сына Человеческого?” Апостолы и ученики не сразу пришли в себя от происшедшего. Иисус еще раз спросил: “Кого вы ищете?” Последовал тот же ответ: “Иисуса Назарянина”. Иисус: “Я уже сказал вам, что это я. Поэтому если вы ищете меня, позвольте остальным идти своей дорогой. Я готов идти с вами”.

Иисуса связали и повели в Иерусалим в дворец Ханана – бывшего первосвященника и тестя Кайафы, нынешнего первосвященника. Они разговаривали в течение трех часов. Иуда же отправился к дому Кайафы, где должен был состояться настоящий суд над Учителем.

На заседаниях синедриона у Кайафы и на разговоре у Пилата присутствовал Иоанн Заведеев, а Иуде унизительно отказали, поскольку римский закон позволял лишь одному другу заключенного быть вместе с ним на суде. Первое заседание завершилось в пятницу в половине пятого утра. Второе заседание состоялось через час. В нарушение иудейских законов суд не нашел двух свидетелей, которые согласились бы друг с другом хотя бы по одному вопросу, все же был вынесен вердикт, требовавший смертной казни и состоявший из трех пунктов:

1. Он совращает еврейский народ; он обманывает людей и подстрекает их к мятежу.

2. Он учит людей отказываться от уплаты дани кесарю.

3. Он утверждает, что является царем и основателем религии нового типа, тем самым подстрекая к измене императору.

А уже в седьмом часу Иисуса привели к Пилату. Потом еще состоялась пятнадциминутная беседа Иисуса с Иродом Антипой в присутствии первосвященников и саддукеев и последняя с Пилатом. Свой допрос Пилат завершил около половины одиннадцатого утра, и Иисус был передан римским солдатам для распятия.

Он брел по городу вместе с толпой, шедшей поглазеть на распятие. Увидев воздвижение креста с прибитым Иисусом, Иуда вернулся в синедрион, где еще продолжалось заседание. Почти обезумев, он возопил: “Я согрешил, предав невинную кровь. Вы оскорбили меня. Вы предложили мне в награду за мою службу деньги – цену раба. Я раскаиваюсь в содеянном; вот ваши деньги. Я хочу избавиться от этого греха” (с. 1998). Присутствовавшие подняли его на смех.

Выйдя из храма, он швырнул сребреники на пол. Иуда остался наедине с приговором, вынесенным его разочарованной и обманутой душой. Его охватило глубочайшее отчаяние и безысходность. Он пересек город, спустился в долину Еннома, там взобрался на крутую скалу, и, сняв со своего хитона кушак, привязал один его конец к невысокому дереву, а другой затянул себе на шее и бросился в пропасть. Он еще был жив, когда затянутый дрожащими руками узел развязался, и тело предателя разбилось, упав на острые камни.