КРАТКИЙ ОБЗОР ПОНЯТИЯ ОТКРОВЕНИЯ В РАМКАХ ХРИСТИАНСКОЙ ФИЛОСОФИИ

Ветхий Завет весь пронизан рассказами о том как Бог вмешивается в дела Своего народа и мыслью о том, что Бог участвует с нами в наших стараниях понять Его присутствие в нашем обществе и в нашем мире.

В рамках иудейско-христианской традиции тексты, содержащие откровение, восходят по крайней мере к шестому столетию до нашей эры, вместе с развитием темы Апокалипсиса как литературного жанра, берущим свое начало из идей, основанных на более ранней пророческой эсхатологии. Тема Апокалипсиса стала хорошо известной формой религиозного выражения в течение последующих столетий периода между двумя заветами, откровение Иоанна, содержащееся в каноне Нового Завета, служит по-видимому наилучшим известным примером.

Христианская традиция в целом признавала две различные формы откровения - общее и специальное. Оно нашло свое отражение в Псалме 19, в то время как начало Евангелия от Иоанна дает представление относительно специального откровении, материализованном в Иисусе из Назарета.

Кроме того, мы можем отличить две различные тенденции в плане восприятия откровения - восприятия личное и восприятия общественное.

Первое можно заметить в идеях христианского монашеского мистицизма, а последнее - в развитии идей относительно трудов Святого Духа в общинах верующих.

Эрнст Трольтш (Ernst Troeltsch), более того, описывал религиозное значение истории христианства как продолжающееся развитие откровения, начатого Иисусом. В его представлении, передача концепции Святого Духа от его материализации во власти церкви христианском миру и его контекст - представляют собой существенное достижение современной мысли.

Такой взгляд на место, которое занимает духовная деятельность, поднимает много вопросов в сфере развивающейся христианской традиции. С этой точки зрения на процесс Бенджамин Рейст (Benjamin Reist), спрашивает, "Как мы понимаем наше конфессиональное убеждение, в том что Бог Иисуса из Назарета, признанный Христом, все еще созидательным образом вовлечен в возникновение всего, что происходит? Как, иными словами, мы постигаем и какое место отводится нам в рамках той теории, в которой имеющий к нам отношение и освобождающий нас Бог обладает этим отношением к нам и освобождает нас только в терминах творческого потенциала, который все еще создается?"

Бенджамин Рейст описывает существенные аспекты христианской веры, которые вероятно не могли бы стать явными вне контекста современной философии и реального существования "созидающего Бога".

В своей книге "Основы христианской веры", Карл Рахнер (Karl Rahner) рассматривает категории общего и специального откровения как "сверхъестественное" и "историческое" - где любое исторически обусловленное откровение присутствия Бога - является определенным в более малом масштабе представлением экзистенциального, неизменного и сверхъестественного откровения Бога. Такие исторические представления необходимы, для того чтобы делать понимание присутствия Бога уместным и доступным в пределах разнообразия местных ограничений, связанных с временем и пространством. Рахнер пишет: "Вся история спасения и откровения как мы понимаем ее в категорических и специфических понятиях времени и пространства, по-видимому, не может быть ничем иным как процессом ограничения ... чего-то, что уже существует во всей своей полноте с самого начала".

Рахнер продолжает отмечать, как мы препятствуем сами себе, когда мы сводим наше понимание откровения к явной истории спасения, содержащейся в Ветхом Завете. Он указывает, что Ветхий Завет непосредственно содержит в себе свидетельство деятельности Бога за рамками рассказа о старом договоре. Он также напоминает нам о свидетельстве в Новом Завета относительно факта непрерывной деятельности Божьей Милости и Святого Духа за рамками специального откровения. Он делает важное замечание о том, что цель исторического откровения - не просто перейти в изложение фактов, а хранить живой сверхъестественный опыт переживания Бога.

Авери Даллес (Avery Dulles) предлагает хорошо развитый обзор размышлений относительно темы откровения. В его истории, изданной в 1969, также как в его более поздних попытках, представить различные модели откровения, Даллес не только выделяет изменения в размышлениях относительно откровения спустя какое-то время, но он также обозначает ключевые вопросы, относящиеся к проверке, и исследует некоторые значения фундаментальной теологии.

Из изложенного выше можно увидеть, что концепция откровения не только имеет динамическую историю своего значения в рамках христианской традиции, но существенно по-разному представляется с точки зрения нынешних христианских общин. Возможно, наиболее заметный контраст присутствует между усиливающимися притязаниями установить церковную власть над откровением, которые демонстрирует Римская церковь, особенно в заявлениях Второго Ватикана, содержащегося в Dei Verbum, и более откровенными в представлении в протестантской теологии по отношению к откровению Божьей Милости в пределах личного опыта как отдельных индивидуумов и христианских общин.

А что говорят Послания Урантии относительно того, что они представляют собой откровение? Как нам разместить их в это множество точек зрения? Позвольте попытаться ответить на эти вопросы, рассматривая некоторые заявления относительно откровения, содержащегося в самих посланиях.

Изложенное выше предлагает представление об откровения, которое включает существенную координацию и сортировку существующего коллективного знания с целью освещения значений и увеличения понимания ценностей со стороны индивидуума. Подлинно новый материал дается только по мере необходимости с целью разъяснения факта и расширения смысла.

Рассмотрите это в свете одного из представления об откровения, изложенном Х Р Нибуром: "Откровение - то, что, освещает нашу историю и делает ее понятной. Откровение - это открытие рациональной схемы в составных элементах нашего существования и нашей истории". Такая концепция "откровения" по-видимому, играет важную роль в точке зрения, выраженной в Посланиях Урантии, относящихся к личностному восприятию откровения.

"религия живет и развивается не за счет зрения и чувств, а за счет прозрения и веры. Она заключается не в открытии новых фактов или обретении уникального опыта, а в открытии новых — духовных — значений уже известных человечеству фактов", Книга Урантии, 1105.

Этот процесс откровения был хороший изложен Майклом Бакли (Michael Buckley), профессором систематической теологии в Университете Норт-Дам. "Открытие может только осветить то, что скрыто в пределах данного, в то время как традиция может обладать значением ... только в случае, если то, что является прошлым, непрерывно становится настоящим, измененным, получает повторную интерпретацию, и новое место. Открытие - это постижение нового значения, традиция - это ее посредничество, излагая основы и проблематичную ситуацию, которое позволяет новым открытиям. Открытие и традиция не противостоят друг другу они скоординированы. Они составляют ритм и единство вопроса.

Традиция материализует развивающуюся историю, символическую непрерывность и связи с различными областями человеческого опыта. Открытие ухватывается за новизну смысла или его исправление, но вопрос откровения - это традиция".

Послания Урантии, авторитетная сортировка и координация более чем 2000 лет первичных теологических, философских и научных представлений относительно западной цивилизации, обеспечивают средства для открывания заново существенных значений. Они также дают концептуальную основу для понимания более высоких нравственных и духовных ценностей и ведут к возрождению фундаментальных христианских символов в рамках личностного опыта.

В случае любого обсуждения притязаний текста, являться по своему характеру откровением, вопрос подтверждения этого требования быстро становится проблемой (выпуском). Рассмотрим некоторые критерии такого подтверждения, которые были сформулированы современными теологами.

Р.Свинбурн приводил некоторые дополнительные критерии:

1. Содержание должно быть уместно в отношении самых глубоких уровней человеческого благосостояния.
2. Это должно включить детали (подробности) жизни вне этой, к концу что мы воодушевлены в наших поисках добра и помогать нам в формировании нашего характера.
3. В то время как мы можем быть неспособны непосредственно доказать истинность того что дается, содержание, насколько мы можем сказать должно быть неспособным к тому, чтобы оказаться ложным.
4. Свидетельства за или против притязаний на истинность этого откровения должно быть взвешено таким же образом как свидетельства, выступающие относительно истинности любого другого набора притязаний.

Х. Р. Нибур дает нам некоторые дополнительные критерии:

"Откровение доказывает, что оно является откровением действительности своей способностью вести нас ко многим другим истинам".

"Откровение, которое дает нам начальную точку для интерпретации прошлого, настоящего и будущего в истории, неотъемлемым образом подчиненно прогрессивному подтверждению".

К. Рахнер указывает нам на опыт с Христом как на средство подтверждения предполагаемого откровения. Он говорит, "... лишь во Христе, мы, христиане, имеем возможность радикально отличить категорическую историю откровения в полном смысле и в чистоте, от формирования человеческих замещений этого откровения и его неверных истолкований".

Действительно, именно рассказ о жизни и учении Иисуса в Книге Урантии по-видимому приводит к росту числа читателей этой книги.

Глубокие подробности жизни Иисуса, которые изображаются в этом рассказе в дополнение к пересмотренному изложению его бесед и проповедей, приводят читателя к более глубокому личному отношению с Учителем.

Именно это усиление христианской духовной жизни, фактически гарантирует, что этот текст будет существенным элементом в христианстве следующего столетия. Как указывает Рахнер именно посредством духовного аспекта наших отношений с Христом происходит реальное подтверждение откровения.

Рахнер суммирует свои идеи относительно исторического откровения, утверждением о том, что всякий раз, когда где-нибудь выражение откровения применяется в отношении сообщества людей "когда оно направлено таким способом, что это остается чистым (хотя этого может связывать только частичные аспекты трансцендентального откровения)", когда эта чистота откровения в своем воплощении оказывается законной, тогда мы имеем то, что мы привыкли, называть "откровением" в его абсолютном смысле.

Книга Урантии: КРАТКИЙ ОБЗОР

Книга Урантии дает уникальный синтез самых высоких идей, идеалов и ценностей, которые можно обнаружить в воззрениях христианства, и авторитетного описания фундаментальных понятий относительно вселенной, в которой мы рождаемся. Сам текст непосредственно указывает, что его изложение основано на лучших мыслях более чем одной тысячи человек.

Главное внимание ведущихся в настоящий момент исследований уделяется попытке обнаружить источники этих идей. В текущих исследованиях по этому вопросу участвует ряд авторов, среди которых Чарльз Хартшорн (Charles Hartshorne), Авсуста Сабатьер (Auguste Sabatier), Руфус Джоунс (Rufus Jones), Э. Уошборн Хопкинс (E. Washburn Hopkins) и других мыслители первой половины двадцатого столетия. 

Текст разделен на четыре отдельные части. Первые две представляют собой объяснение Триединой космологии, описывая с учетом существенных подробностей функциональные отношения между Троицей и конечным, а также происхождение конечного из источников Троицы и того как конечное откликается на управление со стороны Троицы. Окончательная космология описывает вселенную, которая состоит из материи, разума и духа, которые на уровне развивающегося конечного, прогрессивно объединяются под главенством духа.

Третья часть книги дает эволюционную антропологию, которая описывает биологическую основу для жизни при условии контроля разума ради целей духа. Это расширяет свидетельства Ветхого Завета в плане развития монотеизма среди иудейского народа. Деятельность божественного посредничества в человеческой истории актуальна для современного взгляда тем, что она сопоставляет понимание истории и эволюционной антропологии двадцатого столетия с обнаруженными концепциями главенства духа. Изображение человеческой судьбы расширяет горизонт надежд христианской эсхатологии.

Интеграция с Триединой теологией развивается и далее в изображении Сына Бога, действующего как человеческое существо - Иисуса из Назарета. 

Гораздо в большей степени, чем построение окончательной доктрины христиологии в традиционном ее смысле, авторы предоставляют в качестве четвертой и заключительная части книги, детальный отчет о жизни и учениях Иисуса, и описание космологического контекста, в котором осуществлялась его миссия в наш мир. Как было сказано ранее, это описание жизни, и учений Иисуса может являться единственным наиболее существенным аспектом текста в плане его принятия и распространения в христианском мире. 

Завершающее послание содержит существенный вызов, адресованный современному христианству. Обратите внимание на следующие утверждения:

"Если бы только христианство смогло глубже проникнуть в учения Иисуса, оно могло бы оказать современному человеку намного большую помощь в решении его новых и всё более сложных проблем".

"Христианство поставлено в чрезвычайно трудное положение, поскольку в глазах всего мира оно считается частью социальной системы, производственной жизни и моральных норм западной цивилизации. И потому невольно стало казаться, что христианство поддерживает общество, спотыкающееся под тяжестью вины, ибо оно терпит науку без идеализма, политику без принципов, богатство без труда, удовольствия без меры, эрудицию без воспитания, силу без совести и производство без морали.

Надежда современного христианства состоит в том, чтобы прекратить потворствовать социальным системам и производственной политике западной цивилизации и смиренно склониться перед крестом, который оно столь доблестно превозносит, дабы вновь научиться у Иисуса Назарянина величайшим истинам, доступным смертному человеку, — живому евангелию об отцовстве Бога и братстве людей", Книга Урантии, стр. 2086.

Моя целью было всего лишь обозначить контекст, в котором Книга Урантии может рассматриваться как важный вклад в христианскую литературу и как существенное событие в истории самораскрытия Бога перед человечеством. Я следовал этой цели, пытаясь соотнести Книгу Урантии с современным представлением относительно категории откровения.

Читателю этой статьи настоятельно рекомендуется лично исследовать книгу и рассмотреть не только вероятность ее обоснованности, но также ее потенциал, способствующий духовной жизни индивидуумов и христианских общин. Только в этом случае, возможно, читатель будет способен сформулировать какие-то свои собственные ответы на вопросы, первоначально изложенные здесь.