КНИГА УРАНТИИ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ

Микаэл Ханьян

В 1990 году - как мне казалось, по чистой случайности - я познакомился с Книгой УРАНТИИ и начал работать над первым вариантом перевода. В то время я не думал о масштабах и последствиях своей работы; на первом этапе передо мной стояла вполне определённая задача: разобраться в этом весьма необычном тексте.

Примерно через год мой брат, Андрей Резников, предложил свою помощь в качестве редактора. С течением времени Андрей по-настоящему увлёкся книгой, и его участие оказалось очень важным для успеха этого начинания.

Спустя ещё три года Вадим Кнорре вошёл в группу на правах внешнего редактора.

Ввиду того, что переводчик и редакторы живут по разные стороны границы, нам пришлось работать раздельно. Конечно, в нашем распоряжении были такие удобные средства связи, как электронная почта и телефакс, но каждая "живая" встреча была редкой и ценной возможностью для энергичного решения очередных трудностей.

Вполне естественно, что в процессе работы над текстом мы столкнулись со множеством проблем; среди них можно выделить трудности концептуального, структурного и методологического характера.

К первой группе относятся понятия, не имеющие аналогов в человеческой культуре - такие, как моронтия, агондонтер и т.п.

Во вторую группу входят проблемы внутриязыкового (сложность оригинала) и межязыкового характера (принципиальные отличия английского и русского языков).

Благодаря преимуществам аналитического языка, английский допускает такую роскошь, как "нанизанные" определения и неизменяемые словоформы, когда одно и то же слово выполняет различные функции. Так, в английском практически любое существительное может стать глаголом или прилагательным без какого-либо изменения формы; в русском каждая функция должна получить своё формальное выражение. А если какое-то понятие не позволяет образовать прилагательное, приходится идти на компромиссы. К примеру, нам приходилось писать "относящийся к Божеству", поскольку прилагательного от слова "Божество" просто нет; "божественный" воспринимается только как оценочное слово.

Среди методологических проблем - поиск адекватного подхода для перевода Книги УРАНТИИ. Должны ли мы считаться с тем, что имеем дело с откровением? Если да, то как это должно отражаться на извечном поиске компромисса между точностью перевода и его красотой? Кто может считаться авторитетом в условиях отсутствия "человеческого" автора? Некоторые из этих вопросов имеют академический характер, однако, каждый из них заставлял принимать трудные решения.