Двадцать лет назад он простился с этим берегом. И вот опять его нога ступила на эту землю. Его родная Итака. Покидал остров он царём во главе войска на двадцати кораблях. Вернулся одиноким странником. Что его ждало дома?!

Одиссей свернул вдоль знакомого берега. Тропа вела его в гору. Он знал, что здесь пастухи живут со своими стадами круглый год. Проплутав пару часов, он набрёл на одинокую хижину.

Пока он ходил в поисках, ему вспоминались его долгие, порой опасные блуждания среди чужих лесов и гор. Сколько их прошло за те двенадцать лет, которые он добирался до дома.

Пастух был стар. Он радушно принял странника; накормил козьим сыром, хлебом и вином. Это было здесь сейчас по-царски!

Вопросами старик не докучал. Одиссей сказал, что он издалека, но бывал на Итаке и хорошо знает остров. Это была правда. На расспросы пастух отвечал охотно. Он хорошо знал всё, что происходит на острове.

На Итаке было всё очень непросто. Лаэрт стал совсем стар. Антиклея уже сошла в мир иной. Телемах ещё не вошёл в силу. Без отца его воспитание не было полноценным. Пенелопу преследовали неудачи. Пока шла война и в особенности, когда она победно закончилась, она уверено правила островом. Народ ждал возвращения царя и воинов. Но шли месяцы, затем годы! Кое-кто из вернувшихся воинов говорил о гибели царя в морской пучине. Пенелопа не верила, но время было против неё.

Смерть дочки была для неё первым сильным ударом. За что её наказали Боги? Неужели за то, что она была так счастлива с мужем и сыном. Неужели счастье должно было ударить так больно? Неужели заслужила?

Нашлись желающие получить руку царицы и трон к ней в придачу. Чем дальше, тем труднее становилось уклоняться от предложений. К счастью, женихов появлялось всё больше, и среди них шла борьба, но, в конце концов, они поняли, что трон ускользнёт от них с совершеннолетием Телемаха.

Дворец царя грабили и разоряли своими гуляниями в нём под предлогом долгих ожиданий решения “невесты”.

Одиссей чувствовал, что на него наваливаются тяжёлые проблемы. Взгрустнул и о дочке, про которую не знал и никогда уже не сможет увидеть.

Вечером пришёл мальчик внук пастуха. Он принёс хлеб и вино.

Одиссей попросил привести сюда в горы Телемаха, сына царицы, сказав ему, что странник принёс весть о царе.

Ночью он спал спокойно. Он лежал на родной земле и надеялся, что его испытания приходят к концу, что Боги израсходовали свой гнев. Проснулся рано. Было как-то странно чувствовать, что он пришёл туда, куда стремился столько лет. И вот скоро он увидит сына, который его не знает и не может узнать. Но признает ли своего сына сам Одиссей! Было от чего волноваться...

Солнце уже стояло высоко, когда он заметил на склоне две фигуры.

Телемах подошёл и с достоинством поздоровался. Одиссей рассматривал юношу.

“Ты сын Пенелопы?”

“Да, я сын царя! Что ты знаешь об отце?” Голос выдавал его волнение.

“Ты можешь привести сюда мать?”

“Тогда, зачем ты позвал меня сюда?! Я пришёл узнать об отце!”

Одиссей помолчал. Потом ответил: ”Я твой отец, но ты не можешь меня узнать. Ты был совсем мал, когда видел меня. Мне нужна твоя мать!”

В глазах Телемаха засветилась радость, потом недоверие и отчаяние.

“Почему же ты не пришёл прямо к ней?”

“Никто, кроме неё не должен знать, что я здесь. Запомни это, сынок. Расскажи всё матери. Я буду ждать здесь!”

Щёки Телемаха вспыхнули. Глядя прямо в глаза Одиссею, он негромко сказал: ”Хорошо, отец!”

Он отступил на два шага, повернулся и быстро пошёл вниз по склону.

Сердце отца часто-часто застучало в грудь. Да, это был его сын!

Пенелопа слушала рассказ сына, и мысли её метались между радостью и желанием бежать туда и опасением за жизнь мужа, когда он, наконец, вернулся. И ещё закралась мысль: ”А он ли это?!”

Выйти из дворца незамеченной не было возможности. Она уже давно не выходила за его стены. “Как же быть? Кого можно послать? Да, да! Старая нянька. Она одна не ошибётся и её никто не спросит, куда она пошла”.

Солнце клонилось к закату, когда пастух указал Одиссею на поднимающуюся по склону женщину. Одиссей встал и быстро пошёл навстречу.

Нянька сразу узнала своего любимого дитятку в этом седеющем крупном мужчине в грязном оборванном плаще. Они обнялись и сели прямо на склоне на траву. Они долго разговаривали; потом встали. Пастух поспешил к ним с ковшом родниковой воды для старухи. Подойдя, он сказал Одиссею: ”А я сразу признал тебя, царь!”

“Тогда помоги старой дойти до дома, а я постерегу твоё стадо, Дело это мне знакомо!” И, усмехнувшись, пошёл к хижине.

По договоренности с нянькой утром, когда “женихи” уже собрались к трапезе, Пенелопа вышла к ним и спокойным голосом объявила, что завтра вечером, когда спадёт жара, она готова устроить “смотрины” и предлагает принять участие в состязаниях за её руку всех, кто захочет.

Это не понравилось претендентам и оскорбило их. Но, Пенелопа была непреклонна и смела, к чему они не привыкли. До этого она старалась уступать и не перечила их домоганиям. Одним из главных смутьянов и безобразников был старый враг Одиссея, теперь самый богатый купец Аменет. Он был дружен с двоюродным братом Одиссея по материнской линии Овиклием, который был женат, но надеялся в случае удачного сватовства Аменета, который был вдов, стать его ближайшим помощником. Третий из их компании, Митинос, был хозяином двух торговых кораблей, складов и виноградников. С Аменетом у них были общие дела. Он был холост и втайне надеялся на удачу, хотя делал вид, что играет за Аменета. Остальных претендентов эта троица всерьёз не воспринимала, хотя здесь были и представители царского рода. Многие были молоды, но их не смущало, что Пенелопа годится им в матери.

Договариваясь с кормилицей, Одиссей предложил, чтобы Пенелопа вынесла из покоев его лук, который Одиссей не взял с собой на войну потому, что его подарил на свадьбу Агамемнон. По преданию это был лук Геракла. А Телемах должен был в нужный момент подать ему боевое копьё.

Большинству “женихов” не понравилось такое быстрое решение вопроса. Они были уверены, что “выбор” падёт на Аменета; ну, может быть на Митиноса. Их больше устраивало продолжать гуляния в царском дворце.

Пенелопа предупредила, чтобы всё было торжественно и чинно обставлено, а Аменет всем сделал внушение, чтобы не безобразничали и не портили покои и утварь. Он уже чувствовал себя здесь хозяином.

Не без недовольства согласились “женихи” на широкий круг претендентов и гостей. Но упрекать за это царицу было нельзя. Народ Итаки любил её и должен был видеть, что она сама сделает выбор.

Прислуга ходила грустная. Пенелопа не показывалась. Всем распоряжалась её верная Полифеба. Она не осуждала хозяйку, но не могла понять, почему у той хорошее настроение. Ведь столько лет и особенно последние месяцы на её глазах часто были видны следы слёз. Что-то здесь было не так!

Телемах куда-то исчез; и это можно было понять. А старый почти глухой Лаэрт редко выходил из своих маленьких покоев на втором этаже, рядом с покоями невестки.

Гости уже собрались, но Аменет не давал им усесться за столы и начать веселье без хозяйки. А она всё не показывалась.

У входа в зал вдоль стены стояли человек двадцать пять из жителей острова и несколько приезжих. Этих пустили, чтобы они могли всё рассказать народу. Во дворе собралось сотни три зевак.

Наконец, на верхней площадке лестницы, ведущей в царские покои, появилась Пенелопа. На ней был царский убор. Она выглядела совсем молодо. За спиной её стоял Телемах. Он был высок и похож лицом на отца; но в фигуре ещё была юношеская хрупкость. Только материнские карие глаза придавали лицу мягкость и некоторую застенчивость. Он был бледен и, явно, взволнован.

В руках Телемаха был лук отца. Все знали этот лук. Кроме Одиссея мало кто мог натянуть его тетиву.

Пенелопа поздоровалась с собравшимися довольно холодно. Глаза её как будто кого-то искали в этом большом зале. Она сказала: ”Прошло двадцать лет с тех пор как ушёл воевать мой муж, ваш царь. Я согласна с тем, что острову и его народу нужна мужская рука. Итаке нужен царь с такой же твёрдой рукой как у Одиссея. Мой сын ещё не готов к этому. Поэтому я предлагаю всем желающим показать эту “твёрдую руку”. Вот он лук Одиссея. Кто его сможет натянуть, тот достоин стать нашим царём”.

Среди “женихов” прошёл ропот недовольства, кое-где ехидства. Основные претенденты почувствовали себя обманутыми; их “маломощные” соперники торжествовали. Ропот начал расти, усиливаться.

Пенелопа взяла оружие из рук сына, встала на верхнюю ступень лестницы, держа лук в руках, и громко спросила: ”Кто готов попытать счастье? Вот он лук царя Итаки!”

От боковой стены отделилась высокая фигура в тёмной серой хламиде. Длинные с сильной проседью волосы, прижатые простой кожаной повязкой, полуседая борода, закрывающая лицо почти до глаз. Человек быстро прошёл через зал и поднялся по лестнице. Взяв лук у царицы, с поклоном отвернулся. Опустившись на несколько ступеней, он быстрым движением упёр лук в сандалию и натянул тетиву на крюк.

Пока он поднимался по лестнице Пенелопа искала взглядом его глаза. Но он так и не показал их. Только серебряный перстень на мизинце левой руки был его. Она стояла, похолодев и, если бы не подошедший сзади сын, наверное, упала. Телемах шепнул ей на ухо: ”Держись, мама!”

Одиссей скинул хламиду. На тетиве лука уже лежала стрела. Она смотрела в ту сторону, где стояли “женихи”. Чуть скрипнув голосом, Одиссей спросил: ”Ну что, вам такой царь подойдёт?”

Там, куда указывала стрела, его узнали. Первым нашёлся Аменет - “Ты не с нашего острова. Мы тебя не знаем. Ты не можешь участвовать в выборе”. Обернувшись назад, он крикнул слугам: ”Приведите стражу. Пусть они уберут этого оборванца!”

Одиссей, скривив в улыбке губы, спокойно сказал: ”Ты, Аменет, всегда был подлым. И сейчас ты знаешь, кто я. И вот чего ты заслужил!” Стрела пробила грудь и вышла между лопаток. Аменет повалился на пол. Около него начали метаться люди. Овиклий кинулся убегать из зала, но стрела, пробившая ему шею, пригвоздила его к деревянной обивке стены. Третья стрела заставила закрыться входную дверь. Одиссей обернулся назад. Телемах бросил ему сверху копьё. Это было тяжёлое боевое копьё. В могучей руке Одиссея оно не знало преград. Любой щит, даже самый тяжёлый семикожный, не мог защитить от его удара.

В этот момент на верхнюю площадку на шум вышел Лаэрт. Он ничего ещё не спросил. Нянька бросилась к его ногам, обняла колени и громко радостно со всхлипом закричала: ”Царь вернулся!”

Все, кто был в зале, и даже Пенелопа опустились на колени!

Теперь все видели, на ступенях лестницы стоял царь. В этой могучей руке было не копьё, а судьба Итаки!

Одиссей спокойно и повелительно сказал: ”Встаньте и уходите все! Завтра утром соберётесь все на площади!”

Зал быстро опустел. Одиссей поднялся по лестнице к семье. Он обнял Пенелопу, притянул к себе старого отца. Женщина и старик плакали на его могучих плечах. Сын стоял за спиной матери. Они улыбнулись с отцом друг другу.

В зале потихоньку появлялись слуги. Старые блестели слезами на щеках. Молодёжь с любопытством глядела на своего легендарного повелителя, о котором так много слышали.

На следующее утро площадь не могла вместить всех, кто пришёл. Здесь была вся Итака от мала до велика. Люди толпились в боковых улицах. На крышах домов, на деревьях и заборах сидели мальчишки, да и взрослые тоже. Впереди стояли убелённые сединами старцы. Были тут и те, кто вернулся с Троянской войны, потеряв при возвращении своего вождя.

Одиссей вышел вместе с сыном и женой. На них были царские облачения. Сзади стали пятеро воинов охраны с оружием в руках. Несколько минут площадь ревела радостным и приветственным криком.

Царь поднял руку; все смолкли. Одиссей произнёс: ”Здравствуйте жители Итаки! Я приветствую мой народ!” Он поклонился людям.

Площадь взорвалась здравицей. Старики плакали...

Позже Одиссей пригласил к себе во дворец стариков и оставшихся в живых не больше трёх десятков воинов, вернувшихся из-под Трои. Они долго беседовали в зале дворца, делясь воспоминаниями и нынешними проблемами. Решали судьбы острова и его людей, как всех вместе, так и некоторых отдельно.

Одной из первых забот Одиссея была казна. Она была пуста. Были и долги. Пенелопа отчиталась ему. Дела плохи; нужны деньги. За эти годы основные богатства острова стекались в немногие руки.

Богаче всех было семейство Аменета, но от них много не возьмёшь. Уже всё попрятали, затаили злобу. Многое у них содержится в складах в других городах. Был ещё Митинос. Он был и конкурентом и компаньоном Аменета. Позвал к себе. Поговорили. Дал понять, что постарается забыть его измену, если тот даст деньги. Крутился Митинос, выкручивался, но дал. Этого мало, но всё же. Пришлось нажать и на других “гуляк за царский счёт”. Понимал, что наживает себе врагов.

Врагов Одиссей не боялся. Но эти то прикидывались верноподданными. Знал. Что в трудный час они могут ударить в спину.

Эллада узнавала о его возвращении. Узнавала с радостью и надеждой.

Первое посольство прибыло из Этолии. Просили помощи. С севера Грецию наводняли дорийцы. По словам этолийцев они пришли небольшими силами, но у Этолии уже не было сил противостоять и этому; а главное - не было вождя.

Но у Одиссея не было ни войска, ни желания воевать. Он ничего не мог обещать этолийцам. Посольство покинуло Итаку не получив обещания о помощи. Одни сочувствия были малоэффективны.

Одиссей рассылал послов во все полисы. Он хотел восстановить Ахейский союз. Но его соратников почти не осталось. Он узнал, что в Микенах был подло убит женой Агамемнон. Менелай с Еленой не вернулись в Спарту. Судьба закинула их далеко на юг. Были слухи, что их видели то ли в Египте, то ли в Финикии.

В других городах тоже сменились правители. Греция потеряла своих героев, которые объединяли усилия страны. Их венцом была совместная компания против Трои. Но на этом великая эпоха, такая скоротечная и закончилась. Греция сама осталась без защитников. Союзники её в войне дорийцы начали волна за волной приходить с севера. Где оружием, а в большинстве случаев и так, они занимали земли. В городах ещё они не селились. Это был не их образ жизни. Но власть фактически переходила к их вождям.

Богатства Греции были растрачены на борьбу с Троей. Богатства Трои не принесли ахейцам наживы. Мало что из этих богатств пришло домой с победителями. Очень многое досталось морской пучине и её повелителю Посейдону. Жестокие осенние штормы в тот год потопили много ахейских кораблей.

Второе посольство было из Элиды от мужа его младшей сестры Оливии. Он просил помочь наладить отношения со Спартой. После Менелая там сначала собрался Совет аристократии, который несколько лет управлял страной, но между собой не мог найти согласия. Кончилось резнёй, и к власти пришёл царь Сатиро. Он был достаточно молод, энергичен и агрессивен. Соседям он пытался указывать и довольно часто грозил силой. Микены и даже Фивы, ещё не вставшие после разорения, просили помощи у Элиды, которая сама терпела обиды.

До Пелопоннеса ещё не дошла вплотную дорийская волна, поэтому там, особенно в Спарте, царило благодушие и беспечность. Спарта поигрывала мускулами, но они уже были не те. Была армия, но не было героев.

Финикийцы всё чаще бывали у западных берегов, видели их и с Итаки.

События одно догоняло другое. Дни летели как напуганные кони. Одиссей ловил себя на мысли, что не видит дома и близких. Складывалось впечатление, что он так долго шёл к ним, чтобы поздороваться и снова уйти. Он решил каждый вечер заходить к отцу. Лаэрт был слаб и дряхл, но память и мысли его были ясны. Он интересовался делами сына. И Одиссей стал ему рассказывать всё. Это помогало и самому разобраться в событиях и делах.

Однажды, к концу второго месяца, пребывания Одиссея дома. Отец сказал ему: “Мне осталось не долго уже жить с вами. Я знаю это. Я был уверен, что дождусь тебя. Так и вышло. Но тебе тяжело будет. Береги Пенелопу. Она была одна мне опорой. И она верила, что ты вернёшься. А вот сына ты, видимо, упустил. Он не хочет стать царём Итаки. Да и ты ещё долго будешь править страной. Вам тяжело будет вместе жить! Подумай об этом. Обо мне не печалься. Я счастлив и таким уйду!”

Утром он и вправду ушёл!

Вскоре Пенелопа начала болеть. Она как-то быстро состарилась и начала увядать. Видимо, сказалось напряжение долгих лет; её борьба за семью и царство; её ожидание и бессонные одинокие ночи. Они чувствовали, что за эти многие годы отвыкли друг от друга. Оба во многом изменились; оба много пережили, но врозь. Молодой любви уже быть не могло, а новые отношения складывались сложно. Одиссей очерствел душой, после стольких страданий и приключений. Он уже не мог стать прежним. Да и события заставляли проявлять жёсткость. Поддержка Пенелопы и её помощь были ему не нужны. Сын, Телемах, был не таким, как хотелось отцу. У них вскоре начались обиды и непонимание. Юность приучила Телемаха к самостоятельности и осторожности. Он бесконтрольно признал отца и поверил ему. Но отец требовал подчинения; иногда был резок и груб с сыном. Он чувствовал в сыне твёрдость характера, но не хотел признавать его права на самостоятельность.

Это очень тревожило Пенелопу. Разговоры же с мужем на эту тему не получались.

Пролетел год, другой; к концу шёл третий год его домашней жизни. Пенелопа слегла. Она, не мучаясь, тихо отошла в мир теней. Перед смертью они долго очень мирно разговаривали. Пенелопа просила за сына: “Отпусти Телемаха путешествовать. Он хочет уехать с Итаки. В нём твоя душа, она просится на простор. Ты же ему не даёшь быть взрослым”.

Одиссей обещал исполнить просьбу.

Приближение смерти дало им ещё раз почувствовать близость и руку Судьбы, которая готовила им многие века быть вместе.

Одиссей понял, что Боги, отобрав у него Пенелопу, нанесли самый страшный удар в его жизни. Но так велела Ананка - неотвратимость.

Через полтора года после смерти матери совсем взрослый уже Телемах собрал молодых искателей приключений и на двух судах, построенных за это время, ушёл навсегда из жизни отца. Напоследок Одиссей рассказал сыну о том, где находится город Ано, и советовал там найти свою судьбу. Телемах увёл с собой и надежду Итаки, молодых мужчин, которые так нужны были острову. Но Итака уже не нужна была им.

Это был ещё один удар богов. Но это уже не могло сломить Одиссея. Он понял, что должен будет доживать свой век один без родных и друзей. Ещё оставались у него старые соратники, его единственная надежда. В его жизни оставалась ещё борьба за Грецию, вернее за то, что ещё от старой Эллады осталось.

Он дважды был в Спарте. Его принимали как героя, ему возносили почести и, даже, вспомнили о его победах на состязаниях за руку Елены. Но политических результатов это не приносило.

С Элидой и ещё некоторыми городами он заключил союз, но подкрепить его военной силой не мог. Сила ещё была у Спарты, но она не хотела быть союзницей. Она и так диктовала свою волю соседям.

В конце своей жизни Одиссей решил строить флот, который мог бы защитить остров. Строительство шло медленно; не было денег.

Начали поднимать голову родственники Аменета и Овиклия и их сторонники. Они были богаты, но не хотели помогать царю в его делах. Отобрать их богатства он уже не мог.

Пришлось обратиться к дорийцам. Его товарищ по Троянской войне, вождь дорийской дружины Гектономис, через пять лет после возвращения домой был убит, но его сыновья имели силу и власть. В своё время Одиссей помог их отцу. Теперь он решился напомнить о себе, тем более что они уже стали соседями Итаки. Их владения были на ближайшем от острова берегу. Удалось договориться о дружественных отношениях и торговле.

На некоторое время Итака была в безопасности.

Верховная жрица, Медведица дорийцев, имя которой было Арита, родила сына. Его назвали Одолонь. Он, как и хотела мать, сумел объединить дорийские племена, и повёл их на юг.

Прошло тридцать лет со дня взятия Трои. Иллион пал. Зашаталась и вся Эллада. Через тридцать лет былой Греции уже не существовало.

Ночью ему снилась Пенелопа. Она звала его к себе.

Потом появились Боги-Олимпийцы. Перед восходом солнца он ушёл с ними.